расхохотался так, что его круглый живот запрыгал.
– Во-вторых, письма по электронке и обычной почте, где он рассказывает, что видел ее в городе и в библиотеке и выражает свое мнение по поводу ее нижнего белья. Этого хватит или продолжить? – Кнутссон вопросительно посмотрел на Бекстрёма.
– Судя по всему, самый обычный похабник, – сказал Бекстрём.
«И с чего вдруг малыш Кнолль внезапно продемонстрировал нежную сторону своей души, – подумал он. – Неужели тайком посетил нашего кризисного терапевта?»
– Но не из-за этого я, прежде всего, обратил на него внимание, – проворчал Кнутссон.
– И в чем же дело? – спросил Бекстрём. – Потому что он поляк?
– Он проживает в одном доме с жертвой, – сообщил Кнутссон. – В квартире прямо над ней, если я правильно понимаю.
– ДНК, – прорычал Бекстрём, выпрямился и нацелил пухлый указательный палец на Кнутссона. – Ты мог бы сказать об этом сразу. Отправь кого-нибудь, и возьмите у него пробу ДНК, а если не согласится добровольно, мы притащим его сюда.
«Наконец что-то начинает складываться», – подумал он.
Только в самом конце дня пришло обещанное предварительное заключение патологоанатома. Его прислали на факс технического отдела, а там оно легло на стол комиссара Энокссона из криминальной полиции Векшё, который в расследовании отвечал за работу экспертов. И, прочитав его, тот сразу же разыскал Бекстрёма, чтобы обсудить с ним содержание полученного документа.
– По мнению эскулапа, она умерла между тремя и семью утра. Задушена при помощи удавки, – сказал комиссар.
– Не надо носить белый халат, чтобы это понять, – усмехнулся Бекстрём. – Если ты спросишь меня, то скажу: она умерла между половиной пятого и самое позднее пятью, – добавил он. «Судебные медики в своем амплуа, чертовы трусы».
– Я солидарен с тобой относительно времени, – согласился Энокссон. – Что касается остального, то ее, похоже, изнасиловали два раза. Во-первых, генитально, а во-вторых, анально и, возможно, именно в таком порядке. Не исключено больше чем дважды. Во всех случаях преступник кончил, то есть получил удовлетворение.
– Патологоанатом сообщает что-нибудь такое, до чего мы не додумались сами? – спросил Бекстрём. – Следы от ударов ножом у нее… на спине снизу?..
«И не вздумай сказать «задницы», – подумал он. – Черт, куда я попал?»
– На порезы, пожалуй, не стоит обращать особого внимания, – возразил Энокссон. – Они скорее выглядят как следы уколов, даже пусть она и потеряла немного крови. Ну, он померил их для нас. Подобное ведь не наша епархия. Пересчитать их смогли и мы, тут я тоже с тобой согласен. Тринадцать уколов частично поднимаются по дуге к талии, а частично расположены на средней линии тела, и, вероятно, порядок их появления был слева направо.
– Я слушаю, – поторопил его Бекстрём.
– Нож с односторонней заточкой, наверняка тот,
