таких сейчас мало. И живучий, что самое главное, – она осмотрела его по-хозяйски, не упустив ни одной детали. Прикоснулась к волосам, оценила мышцы, прильнула на мгновение к груди, уловив запахи этого человека. Богиня любви оценивает людей отнюдь не глазами, Калеб это ощутил на себе.
Вблизи женщина оказалась необычайно величественной. Она была выше Калеба, но гигантской не казалась. Утонченные формы, красивый бюст под легкой тканью, высокая прическа из густых золотых волос, массивный медальон из бирюзового нефрита на шее. Она двигалась легко, во всём теле чувствовалась гибкость. Наверное, это свойство всех богов. Но, разумеется, Калеб не мог судить о свойствах богов, потому что раньше их не видел. Голос Афродиты был ласкающим. Самое подходящее слово, смертные не имеют таких голосов. Она просто говорила “здравствуй”, а казалось, будто проводит нежной рукой по голове, даря всю свою любовь. Но страшно подумать, на какие поступки этот голос толкает людей, которым она хочет навредить. Она обычная женщина, – думал Калеб. Поклонился, протянул руку, не решаясь, пожать или поцеловать. Афродита сама разрешила его дилемму, пожав руку, причём довольно сильно. Артемиус сказал правду – боги стали демократичнее. На этом Калеб перестал дрожать.
–
Ваше величество, для меня огромная честь посетить ваш город. К сожалению, я до сих пор не знаю, чем обязан такому радушному приёму. Думаю, меня можно извинить, я вышел из комы всего полтора часа назад. Мне уже немного рассказали об этом месте. А также о враче-Чудотворце, который лечил меня. О вас же, ваше величество, знает весь мир. Боюсь, я недостаточно красиво приветствую богиню. Надеюсь, вы отнесётесь к смертному со своей знаменитой благосклонностью.
–
Ты говоришь хорошо! – рассмеялась Афродита. Её смех был совсем девчачий, ничуть не похожий на сдержанные звуки высокородных особ нашего мира. Она хохотала с искренним весельем, совершенно не стесняясь смертного. – Смотрю, принял совет наставника. Будь самим собой, инспектор. Здесь так не хватает человеческой раскрепощённости, юмора, свободы. Мои граждане живут еще в позапрошлом тысячелетии. Они служат мне и боятся. Если не меня, так моих родственников. Я же обожаю людей за то, что они стали религиозно свободными и независимыми. Вот ты, например, атеист, верно? Не скажу, что они мне нравятся, но…
–
Я иудей, – невольно перебил инспектор.
–
Это понятно, но в церковь не ходишь. Только по долгу службы – верно? Давай-ка договоримся, что ты не будешь мне подданным, или последователем, или поклонником. Будешь другом, хорошо?
Калеб кивнул. Слово богини – закон, как-никак. Наверное, она действительно устала от придворной жизни. Сколько ей лет, интересно? Даже страшно подумать. И каждый день одно и то же, одно и то же. Неудивительно, что она любила спускаться с Олимпа и бродить среди людей. Когда ты смертный, жизнь намного разнообразней. Интересно, а сейчас
