на дом брать будете? – спросила женщина, подходя к своему рабочему месту. В ее голосе читалась какая-то теплая интонация.
– Нет, – ответила Элизабет.
Библиотекарь забрала стопку книг и присела на свое место. Ее брови слегка приподнялись над оправой аксессуара с толстыми линзами. Она включила лампу на небольшом светильнике слева от нее, и лицо работника библиотеки осветилось желтоватым оттенком. Достав читательскую карточку девушки, женщина принялась отмечать авторов и названия книг. Элизабет смотрела на все это с полным равнодушием и заметила развязавшийся шнурок на своем коричневом кроссовке «all star» с белой подошвой и открытой невысокой щиколоткой. Присев и завязывая бантик на левой ноге, она словно провалилась в себя. Ее голова бурлила от тех открытий или предположений, к которым она пришла за этот день в библиотеке. Казалось бы, это тривиальность, но она может рассматриваться под разными углами в зависимости от жизненной ситуации. Слева ресепшн был оклеен разными плакатами от новых книг до какой-то важной информации для посетителей. Затянув шнурки в разные стороны, и ощутив как обувь сжалась, придавив собой верхнюю часть стопы, Эли встала.
– Распишитесь, – произнесла женщина, протягивая читательскую карточку.
Девушка вытащила ручку из держателя и стала расписываться в необходимых графах. Шарик канцелярского предмета медленно прокручивался в пастике и оставлял тонкий синий след на бумаге, приминая под собой поверхность из-за уверенного нажима. Шнурок приятно щекотал запястье правой руки, раскачиваясь от движений. Красивый подчерк Элизабет уверенно и быстро остался больше чем в одиннадцати графах. Пока она это делала, библиотекарь заполняла ее читательский билет. Щелкнула печать, оставив свежий круг на новой заполненной странице.
Фотография в читательском билете заметно отличалась от той девушки, которая была сейчас рядом со столом библиотекаря. Даже трудно было бы представить, встретив ее на улице, что она столько читает и ведет какую-то исследовательскую работу. Когда то давным-давно, еще на первом курсе она пришла в стены этого здания. Ее заплетенные в косичку волосы были длинными и некрашеными. Скромная девочка взирала из маленькой прямоугольной фотографии своими черными глазами. Широкий рот с тонкой верхней и более пухлой нижней губой на снимке, официально держались без всякой эмоции, очевидно, такое же фото у нее и в паспорте. Если бы вы взглянули в профиль, то поняли, что длину носа невозможно предугадать глядя на человека в фас. Пройдет пять лет и из этой скромницы вырастет настоящая необузданная дьяволица. На ее правой лопатке появится татуировка, а волосы будут проданы для того, чтобы нарисованный эскиз увековечился до конца дней Элизабет.
О ее исследовательской работе знал лишь декан. Сама деятельность Элизабет носила гриф высокой секретности. Когда она подписывала документ о неразглашении,
