Тучный, изрубленный саблями боцман, без единого живого места на теле! О нечеловеческой жестокости этот исполин явно знал не понаслышке. – Однако не загреметь ли из-за этих распутных девиц, нам всем однажды под ноготь Бонса? За голову пирата, сейчас весьма неплохо платят. Так ведь?
– А за голову капитана платят еще больше, – подметил кто-то, но сделал это очень скромно, поэтому практически никто этих слов не услышал.
– Это не новость, Шилох. – Плотник Джозеф, и снял с лысой головы пропитанную потом повязку. – А вообще, плевать я хотел на королеву и прочее дерьмо! Я вольный моряк. Вольный флибустьер. Искатель добычи!
– До тех пор, пока коршуны не закружат над тобой, – заметил Шилох. – А с таким капитаном, это произойдет очень скоро. Помяни мое слово! С Говардом, недолго оставаться тебе «вольным», флибустьером. С таким капитаном – наш путь в никуда.
– И что же ты предлагаешь? – Плотник выжал повязку на пол и как следует, встряхнув ее, вернул на прежнее место.
– А все просто, Джо, – ответил боцман, – нужно переизбрать капитана. Так и быть, этот срок отходим, а когда получим свои деньги, вышвырнем пьяницу Говарда с корабля. Обновим команду, и отчалим. Как вам?
Кто-то из матросов одобрительно закивал, но все по-прежнему молчали и слушали.
– С тобой, Шилох, – произнес Джозеф и посмотрел в глаза боцмана, – мы забрызгаем кровью наши паруса уже к рассвету. Ты славный пират, но сердце твое почернело от скупости и жестокости. Убить врага это одно – это благородно. Но совсем другое – пытать его, часами сдирая кожу, дюйм за дюймом. Потрошить людей как свиней. Отрубать им руки и выбрасывать за борт. Изрубленных пленных живьем засаливать в бочке. Это твои методы. Поэтому, я против того, о чем ты здесь толкуешь. Кровопролитие – это конкретно, путь на эшафот.
Шилох промолчал. Несмотря на свой устрашающий вид, перед виселицей, наш боцман трусил, словно ребенок, перед огромным насекомым, которое способно больно ужалить. Боцман очень боялся однажды оказаться среди тех, кто уже не один месяц болтается в петле и сушится на солнце, оттого и провел большую часть своей жизни, в плавании. Корабль было единственное место, где Шилох чувствовал себя в относительной безопасности.
Только вот, всю свою жизнь, он лишь вязал канаты, да приглядывал за разным корабельным барахлом. В общем, устал он от работы боцманом и не скрывал, что метил на должность более рентабельную. Даже не смотря на то, что за голову капитана платят в разы больше, нежели за простого матроса.
– Разве с этим идиотом вам всем, добрым джентльменам удачи, спокойнее? – негодующе воззвал матросов Шилох. – Разве с ним, мы можем чувствовать себя в безопасности? Даже будучи посреди моря, мы с этим ссаным идиотом, можем сесть на мель! Где бы мы ни решили кинуть якорь, – продолжал Шилох, жестикулируя своими огромными как у чудовища руками, что в тусклом свете коптящей лампы, отбрасывали длинные
