Алекс умел готовить его лучше, чем в любом, самом первоклассном, кафе.
Всплеск. Поспешить в ванную. Наверно, букридер упал.
Чертыхаясь, с чашкой в руках, Алекс уже открывал дверь, как услышал голос. Тот же, что и тогда, на улице. Так же задумчиво и отрешенно повторяющий короткую мелодию. И мелодия эта, как воронка, затягивала.
Он не заметил, как вошел в ванну. На воздушном пространстве вокруг появилась рябь. Пошла кругами. Дальше успел запомнить момент, когда в центр таких кругов его затянуло. Была в омуте женская фигура. И хотя с точностью не мог рассмотреть ее очертаний, манила она так, как ни одна женщина ни до, ни после. Так что даже не всколыхнулся в сознании вопрос: кто это? Что ей от меня нужно?
Алекс просто шагнул ей навстречу и пропал.
Глава 3
Очнулся. Первым после пустоты было ощущение холодного железа. Рука нащупала палку, затем пружинистую под матрасом сеть. Не его кровать. Запах старого белья. Синяя стена, стрельчатые окна. Сумерки.
Рядом еще койки. Много коек. Сгорбленная фигура старика мычит, выражая страдания без слов. Еще какая-то пожилая женщина обтирает тряпкой лежащее на другой койке почти безжизненное тело. Хозяин тела в полусознательном состоянии. Сиделка перекладывает его тряпичные руки туда-сюда.
– Где я?
Она отвечает, не поворачиваясь:
– В больнице.
Вытягиваются из щелей тени. Жалобятся. И говорить не хочется ни с кем. Выщеренные выбоины на стене. Выпросите себе срок у Бога, убогие?
Остается только понять, как ты оказался здесь. В чужом абсурдном сне. Чтобы не задумываться – постоянно спать. Но ночью к ним в палату привезли ЗК. Абсурд продолжился. ЗК понять не мог, где находится, но это не помешало ему выдернуть из своей руки катетер и сломать палку от капельницы. Двое охранников, «Пат и Паташонок», толстый и тонкий, смогли его удержать. Под утро веселую тюремную команду перевели в какое-то другое отделение больницы. Спать дайте!
Но утром опять переполох. Двое худосочных и длинных братьев втащили в палату на руках третьего. Мать в деревенском платочке шла следом. Несла какие-то обноски и стоптанные белые кедики. Прежде чем Алекс успел опомниться, этого третьего вырвало прямо ему под ноги. Едва не обрызгал. Бедолагу положили на кровать. Засуетились врачи. Мерили давление, что-то кололи. Параллельно опрашивали родственников. Братья, полупрозрачные тени с заплетающимися языками, пытались выстроить хоть какие-то правдоподобные оправдания.
– Когда ему стало плохо?
– Да вот прямо сейчас, в палате.
– Нет, а до этого?
– До этого все было нормально.
– Как это, нормально, вы же его в больницу привезли.
– Но он же своими ногами шел.
– Сам шел?
– Мы его вели под руки, он шел сам. А потом, уже в палате, ноги подогнул и сознание потерял. В машине все нормально было. Только тошнило.
– Почему
