отвечала Ирина. – Барон Карл Карлович Остенгардт удостоил меня чести просить моей руки! – отчеканила она каждое слово, бросив на Лику гордый и самодовольный взгляд и проехала мимо нее с величием настоящей принцессы королевской крови.
X
Концерт должен был начаться в девять, но публика стала съезжаться значительно позднее. Уже какой-то, еще далеко неведомый миру, кудлатый композитор, подававший громадные надежды, как о нем говорили в публике, добросовестно отбарабанил с полдюжины плачущих вальсов при почти пустом зале, когда, наконец, избранное общество начало наполнять его.
Лика стояла перед трюмо крошечной дамской уборной, уже совсем готовая к своему выходу перед публикой. В своем белом платье какого-то необычайного фасона, созданном красивой фантазией Марии Александровны и похожим на белую одежду ангела, испещренном прошивками и кружевами на белом же шелковом транспаранте, с веткой белой магнолии, словно нечаянно запутавшейся в волосах, величаво, по новому красивая Лика, казалась теперь каким-то неземным видением.
– Святая Женевьева! – говорил Анатолий, с нескрываемым восторгом любуясь сестрою, поминутно подбегая к ней в качестве распорядителя.
– Ах, прелесть! – могла только поддакнуть ему Бэтси Строганова.
В голубом шелковом платье с букетиками незабудок, приколотыми у пояса и в пышных русых волосах она казалась, премиленькой в этот вечер. На Лику она смотрела таким восторженным взглядом восхищения, что скромная Лика даже сконфузилась, наконец.
– Волнуешься? – спросил Горный сестру, продолжая оглядывать ее костюм и прическу, – хочешь я позову маму?
– Ах, нет! – с искренним испугом вырвалось из груди Лики. – Нет, нет! не надо, а то мама сама будет волноваться при виде моего волнения, и мы только взбудоражим одна другую.
То, что собиралась петь Лика, требовало настроения, подъема и громадной дозы воображения.
Это воображение и должно было способствовать ее будущему успеху. Оно перенесет ее далеко, за тысячу верст, в ту чудную страну, о которой будет говорить ее песенка. Нет, тысячу раз нет! Она, Лика, не хочет видеть никого до своего выхода, по крайней мере.
– Уйди и ты, Толя, и вы, очаровательная Бэтси, уйдите! – сказала она. – Простите меня, но у меня настоящая артистическая лихорадка. Я волнуюсь. Не судите же меня за это!
– Как жаль! – разочарованно произнесла Строганова, – а я к вам моего кузена Силу привести хотела. Вы должны познакомиться с ним, повторяю вам. Он замечательный человек, Лика, и может быть очень полезен для дела вашего общества. Только предупреждаю вас: он совсем, совсем не светский человек.
– Да ведь и вы не светская, Елизавета Аркадьевна, – рассмеялся Толя, – а это не мешает вам, однако… – он запнулся на минуту и потом докончил после небольшой паузы. – Дружиться с такой светской особой, как наша сестричка m-lle Рен.
– Приведите
