другое. Он кивнул:
– Да, я буду играть.
Он снова выиграл, но на этот раз все было иначе. Энергетическое поле изменилось. Теперь он и рулетка были двумя не связанными между собой существами, от их недавнего единения не осталось и следа. Но Эдим словно прирос к месту. Замерев, он наблюдал, как богиня, сидевшая напротив, смотрит на колесо рулетки.
Зажглось электричество. Эдим решил, что это добрый знак, и продолжил игру. Он выигрывал раз за разом. Ставки росли. Это был риск. Безумный риск. Китайцы пытались сохранять невозмутимость, но сквозь их непроницаемые маски начала проглядывать тревога. В толпе вокруг стола Эдим увидел марокканца, брови его были озабоченно нахмурены. Поймав взгляд Эдима, марокканец покачал головой и прошептал одними губами:
– Завязывай, приятель!
Но Эдим уже не мог остановиться. Она смотрела на него с другого конца стола, ее губы, сочные и манящие, походили на вишни. Он чувствовал, что у него есть шанс, путь даже один из тысячи, благодаря своим победам в игре завоевать ее сердце. Кто-то окликнул женщину, и Эдим узнал ее имя: Роксана.
Еще одна ставка. Эдим поставил все свои фишки на номер четырнадцать. Шарик вновь понесся навстречу движению колеса. Так и в его жизни: привязанность к семье и тяга к свободе увлекают его в противоположных направлениях. Зрители одновременно испустили вздох, как будто морские волны достигли берега и зашуршали по песку. На этот раз шарик, прежде чем упасть в выемку, несколько раз подскочил. Колесо совершило еще один полный круг. В ее глазах светилось любопытство, изумление и еще какое-то чувство, как он надеялся, близкое к восхищению. Ему не надо было смотреть на стол, чтобы удостовериться в очередной победе.
– Тебя, наверное, ждут дома, дружище? – тихо, но так, что расслышать его не составляло труда, поинтересовался один из китайцев. – Думаю, твоя семья волнуется. Час уже поздний.
Скрытая угроза, прозвучавшая в этих словах, и слово «семья» произвели эффект упавшего занавеса, который мгновенно отделил Эдима от рулетки, от комнаты, от женщины с сапфировыми глазами. Он собрал все свои фишки, обменял их на деньги и вышел на улицу. Один из знакомых немного подвез его, а оставшуюся часть пути он прошел пешком.
На улицах Ист-Энда было полно мусора, повсюду валялись гниющие отбросы и прочий хлам. Создавалось впечатление, что мир сошел с ума. Бастовали все: пожарники, шахтеры, пекари, врачи, мусорщики. Никто больше не хотел играть в надоевшие игры. Никто, кроме завсегдатаев игорных клубов.
В четыре часа утра Эдим наконец добрался до своего дома на Лавендер-гроув. Удобно устроившись на диване, он выкурил сигарету. Пачка денег, лежавшая рядом, ласкала взгляд и грела душу. Шестнадцать тысяч четыреста фунтов. Вся семья спала, и он не мог поделиться своим торжеством. Приходилось ждать. Он лежал с открытыми глазами в темной гостиной, охваченный чувством одиночества, пронзительным, почти невыносимым, и прислушивался к хрипловатому дыханию
