сейчас что думать про сон, если пошел заработок? Но как же нелегко он дается! Придумал же их директор такую хрень, как работа по шестнадцать часов кряду. Его понять можно – людей мало, а зерно уже начало осыпаться. Но так и платил бы за переработку, как полагается!.. Больше всего Степаныч сейчас опасался уснуть на ходу, упустить руль и уехать куда-нибудь вбок.
Неожиданно сквозь рев и грохот молотилки Степаныч услышал донесшееся откуда-то сверху громкое шипение. Казалось, огромную, раскаленную добела железяку опустили в холодную воду. Непроницаемо-черный полог ночного неба стремительно прочертила ярко-белая полоса, почти отвесно ушедшая за высветившуюся всего на мгновение зубчатую стену лесопосадки. На мгновение Степанычу подумалось, что это ему всего лишь померещилось – с ним такое уже бывало, когда он, сидя за рулем, на ходу видел сны. Но тут же стало ясно, что это самая настоящая явь, и не так далеко от их поля нечто необычное грохнулось с ночного неба.
Шедший впереди комбайн звеньевого Хомякова замедлил ход и замер, дверь его кабины распахнулась. Степаныч тоже остановился и не спеша спустился по лесенке.
– Ты видел? – Спрыгнув на землю и достав сигарету, Хомяков указал рукой в сторону Сорочьей балки, куда упал загадочный объект.
– Видел… – кивнул Степаныч. – Ну и что?
– А то, что нам эту хреновину надо бы завтра же разыскать.
– И на кой она? На этот… как его? На гербарий, что ль?..
– Какой гербарий?!! – хохотнул Хомяков. – Чему тебя только в школе учили? В гербарий травы собирают, растения. А это – камень, метеорит. Штука очень дорогая, стоящая бешеных бабок.
– Да иди ты! – тоже доставая «беломорину», недоверчиво хмыкнул Степаныч. – И кто ж это за такую чепуху бешеные бабки платить собирается?
– О-хо-хо… Степаныч… – Хомяков досадливо покачал головой. – Колхозник ты – колхозник и есть! Телик надо смотреть, газеты читать. Есть люди, у которых куры денег не клюют. Вот они и скупают всякие диковины. А много ли таких, у кого имеется всамделишный метеорит? Вот то-то и оно! Каждому ж хочется себя крутым показать. Ты вот зачем в нынешнем году свой дом заново перекрасил? Краска старая еще не облезла. А-а-а! Потому что сосед надумал отличиться – разукрасил свою хибару, как… петуха гамбургского. Вот тебя и заело – мол, я-то чем хуже? Так и у них, у буржуев нынешних, то же самое – жаба душит. Кто кого переплюнет…
– Смотри-ка чего!.. – подивился услышанному Степаныч. – И почем они идут, эти метеориты?
– По-разному, – рассудительно обронил Хомяков. – Есть такие, что и по тыще баксов за один грамм. Ну, это какие-то особо редкие. Я-то в них не спец, только что читал про такие вот дела. Да если хоть по десятке долларов дадут за грамм веса, и то – навар обалденный.
– Ну, давай поищем… – Тщательно потушив окурок, Степаныч неопределенно пожал плечами. – Только где на это время взять? Комбайн-то не бросишь. Сидим же в поле, считай, безвылазно.
– Сделаем так… – Глядя на приближающийся комбайн третьего из их звена, который по непонятным причинам застрял чуть ли в начале загонки, Хомяков тоже потушил окурок. – Утром я приеду сюда на своем «ижаке». Пусть пацаны покосят без нас, а мы сгоняем в сторону Сорочьей. Пару часов порыскаем, авось и надыбаем чего. Только давай так: Веньке – ни слова. Он своей бабе про каждый чих докладывает, а у той язык – как коровий хвост. Мигом по деревне разнесет. Лады?
– Чего стоим? – высунувшись из кабины, недовольно крикнул сквозь шум моторов наконец-то догнавший их Венька Злохин. – Ремонтируемся, что ль?
– Тебя вот ждем, – тоже с нотками недовольства ответил Хомяков. – Стоим и гадаем: все нет и нет его. Куда запропастился?
– Уж думали – не вернуться ли? – внутренне тяготясь необходимостью врать, добавил Степаныч. – Движок, что ль, задурил?
– Да барабан забило, пришлось чистить… – неохотно сообщил Злохин. – Ну ладно, поехали. До конца гона осталось хрен да маленько. Ща зерно сгрузим, сторожу комбайны передадим – и домой. Время-то уже к двенадцати!
– А я собирался еще один круг пройти… – Степаныч пожал плечами. – Надо ж еще Ваську из копен забрать – не оставлять же здесь до утра!
– Да поехали, поехали! – Венька нетерпеливо замахал рукой. – Здесь он, твой «штурман». Вон, с Жоркой на мостике про девок трендят. Поехали!
Вновь во всю мощь заревели моторы, и комбайны устало двинулись к невидимому краю поля, где еле заметно теплились красные огоньки габаритных огней грузовиков.
Наутро, когда над горизонтом еще только начало подниматься холодновато-красное солнце, к месту стоянки в поле, лихо фыркнув мотором, подкатил синий мотоцикл «Иж» с люлькой бог весть когдашнего выпуска. Потягиваясь, с него спрыгнул Хомяков. Вскоре на бортовом «газоне» подъехали остальные члены звена. Осмотрев и подготовив комбайны к работе, Степаныч и Хомяков
