цареубийства; если она не знала, как я предполагаю, подробностей совещаний, то тем не менее, очевидно, она была единомышленницей тех, кто составлял заговор и приводил его в исполнение. Я считаю долгом обратить внимание суда на ту первоначальную побудительную причину, по которой Гельфман действовала так, а не иначе, – на ту обстановку жизни Гельфман, которая, по моему мнению, много способствовала к установлению воззрений, верований и убеждений ее настолько односторонних, что, быть может, некоторые люди признают их граничащими с аффектом. Мне разрешено ссылаться на прежнее дело, по которому судилась Гельфман; из производства Киевского жандармского управления по тому делу видно, что Геся Гельфман родилась в 1854 году в небольшом городке Мозыре Минской губернии. Город этот, как кажется, считает Киев более близким для себя городом, чем свой губернский город Минск. Отец Геси Гельфман, мещанин города Мозыря, кроме нее, имел еще четырех дочерей. Мать Геси Гельфман умерла, когда подсудимая была двухлетним ребенком. Воспитание Гельфман получила домашнее в городе Мозыре. В 1872 году, 18-ти лет, Геся Гельфман переехала в Киев, чтобы там заняться изучением акушерства; в 1874 году выдержала экзамен и уехала в город Мозырь; оттуда возвратилась в Киев в январе 1875 года с целью приискать себе место. В сентябре 1875 года, когда ее документы были в Гадяче, куда она хотела пристроиться акушеркой, она была арестована в Киеве по обвинению в содержании квартиры, в которую приходили письма на имена разных лиц, принадлежавших к тайному сообществу пропаганды в народе, и в которой собирались подобные лица.
В то время о цареубийстве и даже о терроре не было еще речи. С 1875 по 1877 год Гельфман была под предварительным арестом; в 1877 году была приговорена к двухлетнему содержанию в рабочем доме – за принадлежность к упомянутому противозаконному сообществу. Таким образом, из этого очерка молодости Гельфман вы видите обстоятельство, которое толкнуло Гельфман на преступную дорогу; оно заключалось в побуждении, собственно говоря, весьма благородном. Вступив в противозаконное сообщество, Гельфман едва ли всецело вначале понимала, что она идет на скользкий путь. Она вступила в сообщество с тем чувством любви к народу, которое само по себе похвально. Этой любви к народу наше поколение научилось от того великого преобразователя царя-освободителя, который дал пример своим подданным, как следует любить народ, который сам даровал свободу народу. В Манифесте 19 февраля 1861 года покойный государь император указал тот путь, который он считал для народа лучшим: «Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного». В том же манифесте государь император указал на то, что «свободно пользующийся благами общества взаимно должен служить благу общества исполнением обязанностей; всякая душа должна повиноваться властям предержащим, воздавать всем должное и, в особенности, кому
