вот он, прямо на другой стороне улицы, – объявил Мейсон.
– Какой старомодный дом! – воскликнула Делла Стрит.
Мейсон кивнул.
– Наверное, лет двадцать пять назад площадь участка составляла десять акров[3]. Затем город начал расширяться, и владелец наконец решил поделить участок на несколько, но и себе оставил достаточно места. Как видишь, тут по тридцать-сорок футов[4] с каждой стороны дома. Возможно, когда-то это было целое поместье, а потом все пришло в упадок. Похоже, дом очень давно не красили, кусты давно не подстригали. Они здесь остаются как напоминание о далеком прошлом, которое уже кажется туманным. Пошли, Делла, раз уж мы сюда приехали.
Мейсон развернул машину на сто восемьдесят градусов и поставил прямо перед домом.
– Как твои ноги?
– Все еще мокрые.
– А я надеялся, что просохнут возле печки в машине. Смотри не простудись.
– Не простужусь. А твои ноги как?
– В порядке. У меня ботинки на толстой подошве.
Мейсон выключил фары, заглушил двигатель, обошел машину и открыл дверцу для Деллы Стрит.
– А теперь бегом, Делла, – сказал он.
И они припустили бегом по цементной дорожке к скрипучему некрашеному крыльцу под навесом, который держался на круглых деревянных столбах, украшенных резьбой.
Мейсон пытался на ощупь отыскать звонок, но не успел еще его найти, когда дверь распахнулась и тихий, спокойный мужской голос произнес:
– Простите, света на крыльце нет. Вы мистер Мейсон?
– Верно. А вы, как я предполагаю, мистер Карлин?
– Да, сэр. Пожалуйста, проходите вместе с вашей дамой.
Карлин открыл дверь пошире. Первой вошла Делла Стрит, Мейсон последовал за ней.
– Погода отвратительная. И дождь холодный, – заметил Карлин.
– Да, довольно неприятная погода, – согласился Мейсон ничего не выражающим тоном, исподтишка разглядывая и хозяина, и помещение, в которое они вошли.
В прихожей горела тусклая лампочка. В ее свете Мейсон смог рассмотреть круглоголового мужчину шестидесяти с небольшим лет, с серыми глазами навыкате, в очках с толстыми стеклами. Говорил он тихим голосом, а на посетителей смотрел спокойно и чуть-чуть насмешливо.
Одежда была поношенной и такой же ветхой, как дом снаружи. Однобортный старомодный пиджак и брюки требовалось отпарить. Ботинки он явно носил давно, потому что кожа потрескалась и они совершенно потеряли форму.
– Это обитель холостяка, – сообщил Карлин. – Я живу тут один. Домработница приходит раз в неделю. Сам я уборкой не занимаюсь, ничего по местам не раскладываю, пыль не вытираю и не подметаю. Так что не обессудьте.
– Все в порядке, – заверил его Мейсон. – Это мы должны перед вами извиняться за вторжение в такой поздний час. Но дело, которое привело меня к вам, не терпит отлагательств.
Карлин поправил очки
