и нетрудно было застать Мартемьяна Мироновича на рабочем месте. Тому, кого пропустила бы охрана к этому самому рабочему месту.
Савойский был – свой. Его пропустили беспрепятственно.
– Здравствуй, Мартемьянушка! – елейным голосом затянул Илья, присаживаясь в обтянутое серой телячьей кожей кресло для почётных гостей.
– Как поживаешь? Работка-то движется? Бумажки подписываются?
Обезьян ответил дружеским рыком. И протянул лапу, которую Савойский пожал одновременно и крепко, и как-то по-особому деликатно, точно отмеренным нажатием продемонстрировав и открытость отношений, и должную почтительность.
– А я к тебе по делу… Срочному!
Обезьян нахмурился.
Дела Савойского были ему хорошо известны. Если они стали срочными – жди беды.
– Тебе большая честь была оказана, – как бы, между прочим, прорычал Царьков. – Сама повелительница посетила твою контору.
Савойский с готовностью закивал в ответ. И особые, людожорские искорки запрыгали в хищных его глазках.
– Сама, да! – подтвердил он. – Самолично пожаловала, почтила визитом.
И тут же не удержался от того, чтобы не похвастаться. Как бы невзначай.
– К тебе-то, насколько мне известно, ни разу не заходила? А ко мне вот…
Обезьян грозно оскалился и Савойский тут же осёкся.
– Говори, с чем пожаловал, – тоном грозным и требовательным произнёс Царьков. – Недосуг мне похвальбу твою выслушивать. В половине восьмого трапезничать буду, а работы ещё много несделанной. Не уложусь я с тобой в график…
Савойский привстал и, наклонившись вперёд, погладил краешек стола.
– Людишки нужны, – пропел он.
Обезьян заурчал. Придвинул калькулятор. Пощёлкал клавишами.
– Сколько? – уточнил он.
– Человечков двадцать в ближайшую неделю, – голосом спокойным и безмятежным произнёс Савойский.
Царьков завизжал пронзительно и подпрыгнул в кресле.
Скрипнула дверь, и обеспокоенная помощница заглянула в кабинет.
– Звали, Мартемьян?.. – начала было она.
Но начальник, сорвавшись на визгливый мат, тут же прогнал её прочь.
– Чего занервничал, Мартемьянушка? – ласково спросил Савойский. – Или нет у тебя столько людишек?
– Ты спятил, проглот! – заорал Царьков, обеими лапами ударив по столу с такой силой, что бронзовая декоративная чернильница с жалобным звоном слетела на пол.
– Куда?! – брызнул слюной Царьков. – Куда тебе столько? Ты под статью меня подвести хочешь? И так менты нос норовят сунуть… Среди них, между прочим, тоже люди иногда попадаются! Не все Клоадру служат, ты это учти!
Выждав минуты три и дав обезьяну вволю побушевать, Савойский с мягкой улыбкой пояснил:
– Людишки
