отставать!!!», как будто мы опаздывали на свидание к обнаженной Деми Мур. Голосовых связок у сержантов по две, а орали они так, что смогли бы перекричать ураган. Появились выдыхающиеся или, как их называли, «сдыхающие».
Несмотря на то, что я бежал с трубой РПГ – 7 весом 6,3 кг, я взял у товарища автомат, суммарно увеличив нагрузку до 10 кг. Мой воробьиный вес был явно оглушен такой ДОП нагрузкой, и через километр я хватал воздух короткими порциями, словно кипяток.
Скоро меня самого «разгрузили», так как я начал задыхаться и «шататься» по дороге. В глазах появились черные мошки. Финиш был похож на сбор обморочных тел, мой товарищ по парте Толстогузов Игорь пересек финишную черту и потерял сознание, побелев до состояния мела. Подбежали врачи, запахло нашатырем. Игорь стал подниматься, хлопая глазами, как новорожденный телок.
− Вам стало плохо, товарищ курсант, вы потеряли сознание. Врачи оказали первую помощь, все будет хорошо! − взволнованно водил клювом Литвиненко. Оно и понятно: покойник на кроссе − это серьезно.
− Да мне будет просто зашибись, как хорошо от этих кроссов! − ответил тихо Толстогузов и, окончательно придя в себя, начал шарить взглядом вокруг себя в поисках автомата.
Вокруг Толстогузова собрались все офицеры батальона, в том числе грозный комбат, который облегченно вздохнул, когда Игоря откачали.
Соревнования воспринимались нами серьезно: мы выкладывались до последней капли пота. Если у отделения были плохие результаты, тебя имел сержант отделения, если у взвода − над нами глумился «Клюв». Ротный мордовал за последнее место в батальоне. А если соревнования были между курсами и мы были последние, нас элегантно дрючил комбат, назначая дополнительные занятия по бегу. Комбата все боялись, как чуму, поэтому носились по выходным и праздникам, как борзые на охоте.
VII
Мы постоянно поднимали боеготовность. Боеготовность была похожа на прохудившиеся штаны − постоянно падала, а мы ее поднимали, причем не в теплом училище, а на ПУЦе, который всегда встречал нас нестерпимой жарой и почти полярной стужей.
Посещения Полевого учебного центра были регулярны, как поход в булочную. Там ничего не менялось − отвратительная еда, вонючие казармы и занятие до дрожи в ногах.
Осень, моросит дождь, небо истекает маслянистым трупным гноем. С утра до вечера месим грязь и вдыхаем пердешь впереди идущего товарища. По чуть-чуть стала пропадать вежливость и желание пропустить сослуживца вперед. В столовой каждый пытался схватить кусок побольше, хлеб становился роскошью.
− Строиться на тактику! − орет замком взвода, матерясь и сморкаясь. Простудился, но в санчасть не идет, подавая пример нам, салагам.
Идем строем к машинам, начищенные сапоги через минуту облеплены противной жижей. Выезд на полигон, где нас будут утюжить танками. Упражнение очень неприятное: посреди танковой колеи вырыт окоп, куда ты ложишься с болванкой, имитирующей гранату. После прохода над тобой
