заставить его нанести удар туда, где крючьев мало, – например прямо в нос другому кораблю. В случае удачи тот будет полностью и надолго обездвижен, то есть не сможет ни удрать, ни защищаться как следует. Но если…
– Никаких «если», – перебил Крейн. – Мне нужно знать, что это возможно, только и всего. Не забывай, что я командую ~Невестой~ и весь риск ложится в первую очередь на меня.
– В том-то и проблема, что я знаю твое отношение к риску лучше, чем ты сам. – Эрдан вздохнул. – Остается лишь надеяться, что тебе не придется прибегать к такому… э-э… фокусу.
– Забавно, правда? – вдруг сказал Джа-Джинни, устремив на Эсме пристальный немигающий взгляд. – Пять дней назад вы были добропорядочной и, полагаю, уважаемой жительницей Тейравена, слушали по утрам, как звонят колокола в обители эльгинитов, и читали развешанные повсюду объявления о награде за поимку грабителей. А теперь мы сидим за одним столом и обсуждаем, как бы побыстрее вывести из строя фрегат какого-нибудь бедолаги-торговца. Жизнь стремительна, и никогда не знаешь, что с тобой произойдет завтра или послезавтра.
За столом сделалось очень тихо.
– Да, это верно, – сказала Эсме, бледнея. – Десять лет назад жизнь моей семьи тоже стремительно изменилась. Не в мгновение ока, но все же… Утром мы были добропорядочными и уважаемыми, вечером стали пособниками пиратов – а ночью наш дом сгорел.
На лице крылана не дрогнул ни один мускул.
– Вы рассчитываете нас удивить или разжалобить? – язвительно спросил он. – На борту этого корабля полным-полно историй, одна страшнее другой. Потому мы и держим их при себе, хотя груз временами становится тяжелым.
Эсме пожала плечами:
– Значит, целителям хоть в чем-то повезло.
– Это в чем же? – спросил Крейн, до этого с жестоким интересом наблюдавший за ее разговором с Джа-Джинни. Ей показалось, что голос капитана прозвучал как-то странно. – Не в том ли, что, кроме своих тайн, вы храните чужие?
– В том, что мы способны забывать эти тайны, – сказала она, и настроение магуса вдруг начало меняться с необыкновенной скоростью. Он мрачнел на глазах, вокруг него словно собиралась грозовая туча. – Есть такое особое… место. Называется [сундук].
– Сундук? – переспросил Эрдан.
– [Сундук],– уточнила Эсме. – Я… я понимаю, вы не чувствуете разницы, но любой целитель ее ощущает весьма отчетливо. Это такая штука, в которую что угодно можно положить, но нельзя достать обратно. – Она нахмурилась. – Туда прячут как чужие, так и собственные мыслеобразы. Или даже часть своей памяти.
[Бамц!]
– И вы это с собой сделали? – спросил Крейн.
– А разве у вас нет воспоминаний, от которых становится больно? – тихо спросила она, чувствуя, как дыра в памяти вновь начинает саднить. Затылок налился свинцом. – Разве вам никогда не хотелось уберечься от боли, которая страшнее всякой пытки? Я… мне слишком многое пришлось… потерять. Жить с таким грузом невыносимо,
