по-своему.
– Тогда я сказала тебе, что иногда человек может изменить свою судьбу, – продолжила она, когда задышала спокойнее. – На этот раз ты свою изменил, Дункан Руад Макдоналд.
Да, он изменил свою судьбу – он больше не был просто оставшимся без отца сыном няньки. Кто бы ни был тот, кто породил его, он попрал традиции Шотландии, требовавшие, чтобы мужчина признал своего ребенка, независимо от того, был ли он женат на его матери. Дункан переступил через этот позор и стал начальником охраны своего предводителя, уважаемым воином, чье имя наводило страх.
– Ты испытываешь терпение старой женщины. С самого начала тебе предначертано быть великим воином. – Тирлаг подняла руку над головой и узловатым пальцем ткнула его в грудь. – Но достаточно ли ты храбр, чтобы поверить в любовь женщины? Потому что для тебя это единственная надежда по-настоящему изменить свою судьбу.
Все верно, это изменит его судьбу – к худшему скорее всего.
– Ты еще носишь ту старинную свирель из кости? – спросила она.
Да, разум старой женщины слабел, судя по направлению, которое приняли ее мысли.
– Да, – ответил Дункан, коснувшись восьмидюймовой свирели, висевшей на кожаном шнурке у него на шее. Это был подарок матери, и он никогда с ним не расставался.
– Хорошо. Она пригодится тебе еще до окончания твоего путешествия.
Его свирель? – удивился Дункан.
– И в тяжелое для нашего клана время твоя музыка даст ответ.
Мойре была ненавистна необходимость это делать. Чувствуя, как сердце стучит у нее в ушах, она снова посмотрела на Шона, чтобы быть уверенной, что он увлечен выдуманной историей, которую рассказывал мужчинам по другую сторону от себя, а потом, через стол встретившись взглядом с Колла, медленно провела языком по верхней губе, и Колла, жадно раскрыв рот, наклонился вперед.
О, ей следовало выбрать мужчину, умеющего хитрить, но когда она вычеркнула из своего списка женатых мужчин, имеющих детей, то для выбора остались всего несколько человек, у кого были собственные лодки. А кроме того, Колла много лет хотел ее, поэтому, чтобы убедить его увезти ее, не понадобится много времени, а Мойра спешила.
Встав из-за стола, Мойра положила руку на плечо мужа, и, когда Шон повернулся лицом к ней, вспомнила, каким красивым и обаятельным посчитала его, когда впервые с ним встретилась. Обаяние давным-давно улетучилось, но от пьянства его тело воина еще не сделалось дряблым и кожа на широких скулах не покрылась пятнами, а глаза у него всегда были змеиными.
– Вино заканчивается, – сказала она, – я распоряжусь, чтобы открыли новую бочку.
– Поторопись. – Шон шлепнул ее по заду, и Мойра стиснула зубы. О, у него были манеры свиньи.
По дороге из зала она не могла рискнуть даже мельком взглянуть на Коллу, так как Шон, хотя и мертвецки пьяный, мог это заметить. По каменным ступенькам Мойра быстро спустилась в сырой холод подвала. Слева от нее находились наполненные шумом кухни, освещенные факелами и очагами для
