пустой стакан и поглаживая рядом лежащий кухонный нож. Его поведение настораживает меня.
– И что ты хочешь? Рассказать, какой ты молодец, что обдолбываешься с тёлками по подворотням?
– Ты мне должен, – сухо произносит он.
– Не помню, чтобы я был должен какому-то наркоману, – сухо заявляю в ответ.
Вилли действительно мой старый друг, который прошёл со мной огонь и воду. Вот только к его великой тупости, он так и не смог сойти с косой дороги, как когда-то я. Мы вместе служили по контракту, где и познакомились. Он, равно как и я, видел тысячи смертей, жестоко убивая всех без разбора. Женщин, детей, стариков, мужчин, больных, здоровых, молодых… Это ведь был приказ, а его никогда не нарушают. Я и сам убил больше, чем исцелил, но отнюдь не горжусь подобным. Это была служба – тяжёлая, долгая, мучительная. После завершения контракта в нашем отряде осталось пять человек из двенадцати, а остальных нам пришлось похоронить собственными руками. Мы все там являлись друзьями, ведь так казалось проще не потерять человечность. Пожалуй, похороны своих друзей – это одно из самых ужасных зрелищ, которое вообще мог бы увидеть человек.
Выныривая из воспоминаний, я вновь смотрю на визитёра и хмурюсь. Вилли выглядит устало и потрепано, а ещё от него разит алкоголем, дурью и потом. Он облачён в грязный балахон, тёмные джинсы и рваные кеды, а его белокурые волосы кажутся сальными, да и зелёные глаза уже без блеска, который мне помнится. Я прекрасно понимаю, что тот пришёл ко мне за деньгами, а потому ожидаю разного – просьб, долгих разговоров ни о чём, угроз.
– Я задолжал Ларри, – произносит он, закидывая ноги на стол и доставая из кармана балахона сигареты.
– А мне-то с чего вдруг тебе сочувствовать? – роняю в ответ, раздражённо сверля его глазами.
– А куда по-твоему я могу ещё пойти за помощью? – переспрашивает Вилли, переходя со спокойного тона на повышенный.
Между тем от его присутствия во мне закипает жгучая ярость. Он чиркает зажигалкой и, подкурив сигарету, наполняет лёгкие едким дымом, который со свистом выдыхает наружу. «Как же он меня бесит!» – приходит ко мне раздражённое осознание, и я цежу сквозь зубы:
– Я не разрешал тут курить.
– А я не намерен спрашивать у тебя разрешение, – бросает мне давний товарищ.
– Со своими шлюхами так будешь говорить! – рычу в ответ, подаваясь вперёд.
– Несомненно, – говорит он и делает ещё одну затяжку, а потом продолжает: – Но только после того, как ты отдашь мне долг.
Помещение кухни наполняется дымом от сигарет, которые дёшево пахнут, и я чувствую приступ тошноты от этого.
– У тебя три секунды, чтобы убраться отсюда.
– Да ну?
Вилли отвечает мне ехидной улыбкой и, затушив бычок об стакан, садится ровно, чтобы прямо смотреть на меня. Ярость буквально захлёстывает мой разум, и я еле сдерживаюсь от того, чтобы не врезать ему по лицу.
– Ты слышал, что я тебе сказал!
Он знает, что лучше не выводить меня из себя, потому что видел, на что я
