того, человек слабо доверяет собственному воззрению, и, как правило, с глубоким сомнением смотрит даже на собственное отражение. Он готов поверить кому угодно, только не себе самому. Человек не верит уже своим оценкам, он не верит в собственную реальность, и по каждому поводу готов спрашивать; «Так ли это на самом деле?» Это происходит оттого, что он постоянно балансирует между фантазией и действительностью, между сном и явью, между истинной и иллюзией. Где истина превращается в иллюзию, а иллюзия представляется как истина. И даже очень часто, пережив какой-нибудь сильный аффект, он не в состоянии сказать себе точно, что это было, – сон или явь.
Да… Чрезмерность подстерегает всякое разумение. Мы пристально вглядываемся в одну из сторон мира, и нас несёт. Мы впадаем в идиосинкразию. Эта сторона провоцирует в нашем сознании гиперрост отдельных «ганглии». И постепенно в нашем представлении она трансформируется в «огромную опухоль», тесня собой все остальные стороны мира. Равновесию надо учиться. Надо уметь ограничивать себя, не только в стремлениях и удовлетворениях тела, но и в стремлениях и удовлетворениях разума. Необходимо научиться сдерживать и его аппетит. Он сын нашей воли, а наша воля – ненасытна.
То, что мир именно таков, каким ты его видишь в данную секунду, – бесспорно. И оспаривать это глупо. Но вопрос здесь не в том, что реальность, очевидность, а что иллюзорность, эфемерность. Что можно и должно быть оспариваемо, а что оспаривать нельзя. Но в том, что очевидность этой реальности, у каждого ноумена – своя. Вопрос в том, что Мир, у каждого свой, и общего для всех мира – не существует. А значит и критерия единого для всех, так же – не существует. Но несомненно и то, что мир, для своего собственного существования, не нуждается в нашем взгляде, и в нашем существовании в нём. И вот здесь, таится самое неразрешимое противоречие мира, его главная проблема. Мир, без нашего взгляда, – не существует, так как без нашего взгляда он не имеет никаких параметров и критериев. И в тоже время, для своего существования вообще, он в нас, и в нашем воззрении, – не нуждается. И в этом его главная метаморфоза, его неразрешимость и запредельность. Глобальное противоречие феномена и ноумена. И, кстати сказать, на мой взгляд, именно здесь гнездится главная причина возникновения такого понятия как «вещь в себе». Да собственно, и всего теизма. Мир, абсолютно не зависим от нас в своей сути, и абсолютно зависим в своей форме. В таких «заоблачных болотах» рождаются не только боги, но и черти.
Отношение субстанциональностей
Для того чтобы ввести в нужное русло размышления, я начну с простого, даже пошлого. Мы, в стремлении постичь мир в его сокровенной истинности, на самом деле постигаем себя. О…! Как мы целеустремлены, как тщеславны и как наивны в этом стремлении! Мы называем себя царями природы, и каждую секунду умираем от невидимых глазом, бактерий. Мы изобретаем механизмы для облегчения своей жизни и становимся рабами этих механизмов, ухаживая за ними и леча
