и «центростремительных» сил. Противостояние «гравитации» и «антигравитации». Воплощающихся в нашей действительности, в противостояния сил «объединения» и «распада», сил слияния и рассеивания, и, в конце концов, сил жизни и смерти, как сакральных мифических сил, для нашего осмысления.
Сил «гравитации» и «антигравитации», «центростремительных» и «центробежных» сил, как неких стихий, имеющих свои основания вне действительности, и воплощающихся в нашей действительности, в виде противоположных полюсов природы, стремящихся каждая в своё лоно. Металлизирующиеся в каждом предмете действительности, в противостояние двух стремлений, = воли сохранения, и воли разрушения. Столкновение этих сил, чувствуемое нами в себе, в глубинах нашего существа, и некое определённое доминирование в этом противостоянии, порождает наше ощущение собственной воли.
Во что трансформируется в наших понятиях, эта, вытекающая из столкновения грубых (инертных) и тонких (агрессивных) стихий, воля. Мы полагаем, что научились управлять своими желаниями, стремлениями, добродетелями и пороками, мы уверенны, что в нас, в глубине нашей души, сидит некто, способный управлять всем нашим существом, всеми нашими поступками, и называем его, – волей. Но на самом деле, не существует никакого «царя в голове», обладающего абсолютной властью. То, что мы чувствуем, как воля, на самом деле есть лишь совокупность победоносных мотивов, доминирующих на определённом этапе нашего существования. Ибо существуй такой «царь», он должен был бы непременно обладать истинной в последней инстанции, а не только собственным мнением. Он должен был бы обладать абсолютной властью над нашей личностью. А ничего подобного в нас, – нет. Всё зависит от внешнего напора, от интенсивности внешних факторов. Изменись обстоятельства, и, только что кичащаяся своей верховной властью воля, сдаст свои позиции, уступая власть более древнему, и более основательному инстинкту. И на самом деле, в нас доминирует только одна воля, – воля к противоречию. Это она заставляет нас бороться с собой, создавая войну в себе. И для неё, не существует правых и левых мотивов, благородных возвышенных, и низменных целей. Всё что она желает, это войны, войны самой по себе. И на самом деле, первична в нас именно воля к войне, инстинкт войны, а потом уже к ней присоединяется мотив и цель, а не наоборот. Ведь мы уверены, что изначальны мотивы, которые в своём противоречии создают предпосылки для войны. Но на самом деле, изначальна война, и это она находит для себя предпосылки, мотивы и цели. И именно этот первопричинный инстинкт войны, берущий своё начало в сущностных основах всего материально-действительного, где война вообще не имеет, и не может иметь никаких иных целей кроме самого противостояния, определяет всё наше поведение. И воля, стоящая за противоположные лагеря, при всей своей необходимости, не имеет никакой власти над нашей личностью, над нашим существом, как только в локальных точках нашего сознания. И это положение, как я говорил выше, обеспечивает автономное
