войны». В метафорически-трансцендентальном осмыслении реальности, восприятие объекта, наше идентифицирование его в определённой форме, зависит от соотношения в этом объекте, стихий пространственного воплощения, и стихий временного. То есть, в физическом осмыслении реальности, баланса взаимодействия внутри этого объекта, сил гравитации и сил антигравитации (пространство), с силами центробежными и центростремительными. Попросту сказать, силами разгона и торможения (время). И целокупного воздействие этого внутреннего баланса предмета, на нас, как на наблюдателей.
Это понять сложно, пока не начинаешь осознавать, что все, что тебя окружает, всё лишь – суть синтезированное воплощение времени и пространства. Их синтетическое единство, в собственном противостоянии. Ибо, как мир в целом, так и всякий ощущаемый нами объект, есть воплощённое синтетическое противостояние времени и пространства, (воплощённое в реальность), и противостояние хаоса и упорядоченности, (как воплощения действительности). И этот синтез, материализовавшийся в некие твёрдые и жидкие субстанции для нашего восприятия, знаменует собой всю принципиальную воззренческую парадигму действительности макрокинеза. Которая гласит: В мире – не существует ничего – фундаментально действительного, ибо нет ничего – окончательно сущего. И только противостояние, взаимодействие и соотношение, выступают как объективные причины действительно существующего. Лишь потенциальная война, выступает гарантом объективного существования. Ведь только лишь в противостоянии – возможна действительная реальность бытия.
Вещь в себе
Самая трансцендентальная тайна, манящая своей бездонностью, потусторонностью, своей тёмностью. Чем дальше мы в неё заглядываем, тем глубже смотрим в себя. Древние смотрели на это несколько иначе, они не делили суть, и её проявления. Их религия имела иные поля созерцания, их Бог находился в другом месте. Теперешние мудрецы стараются наделить этот предмет воззрения, некоей конкретикой, диалектически отделив от вещи, её проявления. А попросту сказать, отделив от явления, её сокровенную независимую суть. Придав этой сути мистически сакральный образ, и обозначив понятием «вещь в себе».
Здесь проявляется та же особенность нашего разумения, мы, следуя линейной пространственно-временной парадигме, как доминирующей векторности, и вивисекции, как единственно возможной для удовлетворения форме собственного разумения, разделяем то, что не раздельно, что не может быть отдельно. Но наш разум желает удовлетворяться, и он делает то, что приносит ему это удовлетворение.
Вдумайтесь, что есть «вещь в себе», чем она могла бы быть, в нашей феноменальной действительности, кроме как трансцендентальной, мифической субстанцией, находящей своё подтверждение лишь в вере, как единственно возможной антиаподиктической парадигме нашего сознания? То есть, мы подразумеваем, что она есть, что она должна быть. Но, что
