то время, когда сердце разрывала такая же тоска.
– Значит, ты считаешь, что я должен перед ним извиниться? – его голос звучал глухо и отчуждённо – За что? За правду? Нет, мама, я не сделаю этого никогда! Мои чувства искренни к этому человеку, и в них нет ничего, кроме ненависти! Но ты всегда его защищала! Даже в тех случаях, когда он был явно неправ!
Голос матери дрогнул.
– Теперь ты обвиняешь меня?
Но Максим не собирался останавливаться. Он сознательно сжигал все мосты.
– Я обвиняю вас обоих! Вы сломали мне жизнь – каждый по-своему. Жаль, что никто из вас этого не понимает. Вы думаете, человеку можно дать деньги, купить его, и он будет счастлив? Как вы заблуждаетесь! Ему надо другое, о чём забыл каждый из вас… Но вы не понимаете меня. Никогда не понимали.
Максим замолчал, переводя взволнованное дыхание, а затем тихо добавил.
– Не волнуйтесь. Я больше не буду стоять между вами, и мешать жить.
Сглотнув комок, застрявший в горле, Макс бросил последний, печальный взгляд на мать, а затем порывистым шагом пошёл к выходу. Наверное, он всё равно надеялся, что она его остановит, и не даст уйти. Он ждал, что его окликнут по имени, вернут. Но чудо не произошло. Чудеса вообще случаются крайне редко. И с каждым следующим шагом Максим всё острее ощущал ту огромную пропасть, которая становилась больше и шире. Ну что же, значит, так угодно судьбе. Закусив губу до крови, чтобы хоть немного унять боль, терзавшую душу, Макс вышел из дома. Теперь он знал, куда идти. Он больше не сомневался. Выбор сделан. Обратного пути нет.
Глава 4
В своей квартире было темно и неуютно. Роскошь, которая сквозила в каждой детали интерьера, раздражала как никогда. Не включая свет, Максим подошёл к тёмному окну. Там, на улице, кипела жизнь. Вот она – весёлая суматоха за куском оконного стекла. Как странно, там люди, которые были бы счастливы, окажись на его месте. Почему же он не испытывает блаженства от такого количества денег? Что с ним не так? Может, он и правда болен? Возможно, какое-то психическое расстройство съедает душу и гнетёт, подобно ядовитому шипу, застрявшему в сердце? Максим не знал. Память упрямо возвращала к недавнему разговору, добавляя ещё больше душевных переживаний. Эти ужасные слова, сказанные отчимом, а ещё осуждающий взгляд матери… Нет, он не нужен им. Никому. В этом мире нет никого, кто мог бы понять его терзания, утешить, искренне обнять. Чувство одиночества невероятно сильно поднялось из глубины души, проступив на глазах мокрой, горячей пеленой. Разозлившись на свою слабость, Максим раздражённо лёг в кровать, надеясь забыться сном. Но даже это оказалось невозможным.
Всю ночь он метался, как в лихорадке, проваливаясь в короткие отрывки сновидений, больше похожих на беспамятство. Непонятный огонь охватывал сознание, ввергая в пучину детских страхов и призрачных надежд. Всё это вертелось в безумном вихре отчаянья и боли, проступая холодным потом, пропитавшим постель.
А когда первые лучи солнца несмело ворвались
