Полине Боргезе, и министру Фуше, и самому императору Франции. И все они в итоге поверили, что я нахожусь в жестокой обиде на государя Александра Павловича и бравых его генералов.
Вот это бесценное распоряжение:
«Господину действительному статскому советнику, Подольскому гражданскому губернатору Чевкину. Разнёсся тут слух, что полковник Витт намеревается вызвать на поединок генерал-майора графа Витгенштейна, и что, может статься, и был уже между ними сей поединок. Причина вражды полковника Витта против генерал-майора графа Витгенштейна, по сказаниям, есть неудовольствие по службе. К сему слуху присоединяется здесь молва, что полковник Витт решился по сей самой причине вызвать также на поединок и генерал-лейтенанта князя Багратиона. В том уважении, что никакие, а тем ещё более таковые между подчинённых и начальников поединки, весь порядок службы и дисциплину её разрушающие, отнюдь не должны быть терпимы, по сведениям о пребывании полковника Витта в Подольской или Волынской губернии, я повелеваю вам:
1) Если слухи сии в Подольской губернии неизвестны, то, не оглашая их, ограничиться ближайшим и точнейшим надзором за поведением полковника Витта, как в том случае, буде он в губернии сей ныне находится, так и в том, когда в оную возвратится.
2) Если слухи сии справедливы, и достоверно, что полковник Витт похваляется или ищет случая иметь поединок с генерал-майором графом Витгенштейном, то в таком случае немедленно оградить самым надёжным присмотром, посредством коего всё то, что он ни делает, было бы нам известно, и который бы, конечно, отнюдь не допустил полковника Витта иметь сей поединок.
3) Если сей поединок, сверх чаяния, был уже на самом деле, в таком случае полковника Витта, буде он находится в Подольской губернии, или коль скоро в оной покажется, взять под стражу и мне о сём донести.
4) Между тем, в сём последнем случае, представить мне, каким образом и где было сие происшествие, какие оно имело последствия и кто были с той и с другой стороны секунданты, равно как и том, как, где и кем полковник Витт без предписанного паспорта пропущен за границу, если дошедший сюда слух основателен, якобы он имел уже поединок и после него уехал за границу.
АЛЕКСАНДР
В Санкт-Петербурге. Генваря 26 дня 1808 года»
Вышеприведённая бумага прямо доказывала, что самолично российским императором было санкционировано в отношение меня полицейское преследование. А большего мне ведь и надо было, да и самому Александру Павловичу.
Да. Бумага отменная. Я бежал, токмо заполучив сие предписание, хотя из него как будто следует, что я уже бежал, ещё до того, как был объявлен розыск. Просто распоряжение было составлено в высшей степени толково.
Кстати, когда в петербургском обществе стало распространяться известие о моём бегстве, и когда мои бывшие однополчане обратились к государю, дабы он подписал указ об исключении моём из списков гвардии,
