Разные люди, в той или иной степени, чувствовали себя так на протяжении тысяч лет. Избранные или проклятые, вознесенные судьбой или обреченные. С тех пор как возникло сознание, задолго до того, как Красные и Серебряные разделились. Ты знаешь, что короли и прочие правители часто считали себя ставленниками богов? Они думали, что предназначены занимать свое место. Хотя, разумеется, были и те, кто воспринимал свой долг как проклятие.
Килорн, стоя рядом со мной, негромко усмехается. А у меня откровенно глаза лезут на лоб. Я переступаю с ноги на ногу, воротник рубашки слегка распахивается, и вода течет по спине. Я стискиваю кулаки, чтобы удержать дрожь.
– Ты хочешь сказать, что корона – проклятие твоего племянника? – издевательски спрашиваю я.
Джулиан замирает, и совесть упрекает меня за бессердечие. Он качает головой, словно перед ним напроказивший ребенок.
– Он вынужден выбирать между женщиной, которую любит, и тем, что считает правильным. Тем, что он должен сделать, потому что его так учили. А как еще это можно назвать?
– Простым решением, – рычит Килорн.
Я больно прикусываю щеку изнутри, пытаясь подавить десяток грубых реплик.
– Ты правда пришел сюда, чтобы оправдывать Тиберия? Я уж точно не в настроении это слушать.
– Нет, конечно нет, Мэра, – отвечает Джулиан. – Я пришел, чтобы объясниться.
В животе у меня все переворачивается при мысли о том, что именно Джулиан раскрывает мне душу Тиберия. В своей аналитической манере. Или он ограничится обыкновенной логикой? Составит формулу, доказывающую, что корона и я не равны в глазах принца? Я этого просто не вынесу.
– Не трать силы, Джулиан, – огрызаюсь я. – Возвращайся к своему королю. Будь рядом с ним.
Я смотрю ему прямо в глаза. Пусть знает, что я не лгу.
– И береги его.
Он принимает это предложение. Единственное, что я могу сделать.
Джулиан Джейкос низко, на придворный манер, кланяется, взмахивая полами промокших одежд. На мгновение кажется, что мы снова в Саммертоне, в классе, полном книг, где нет никого, кроме нас. Тогда я жила в страхе, вынужденная притворяться Серебряной. Джулиан был одним из моих немногих друзей во дворце. Не считая Кэла и Мэйвена. Мои единственные островки радости.
Но братьев Калоров больше нет. Похоже, я потеряю и Джулиана.
– Я буду его охранять, Мэра, – говорит он. – Ценой жизни, если придется.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
– Я тоже.
Наши слова – предостережение друг другу.
Я понимаю, что Джулиан пришел проститься.
Бри не открывает глаз на протяжении всего полета. Он не спит. Просто ненавидит летать так сильно, что ему едва хватает сил взглянуть себе на ноги, не говоря уж о том, чтобы посмотреть в иллюминатор. Он даже не отвечает на подначки Трами и Гизы. Они сидят по обе стороны от него и развлекаются от души. Гиза театральным шепотом, перегибаясь через Бри, рассказывает Трами страшные байки про крушения самолетов и неполадки с моторами. Я воздерживаюсь. Мне известно, как выглядит
