хватает, чтобы обрести некоторое подобие самообладания. К счастью, Кэл занят тем, что смотрит вслед Мэре и с горестной тоской наблюдает за ее движениями.
– Тогда зачем же ты меня выбрал? – наконец огрызаюсь я, надеясь, что он в полной мере ощутит мои ярость и боль. – Зачем делать такую, как я, королевой, если я буду тебе лишь мешать?
– И изображать дурочку ты тоже плохо умеешь, Эванжелина. Ты же знаешь, в чем дело.
– Я знаю, что тебе дали выбор, Калор. Две дороги. И ты выбрал ту, что идет прямо сквозь мое сердце.
– Выбор, – отрывисто произносит он. – Вы, девушки, любите это слово.
Я закатываю глаза.
– Ну а тебе, кажется, оно незнакомо. Ты всех и вся винишь в решении, которое принял сам.
– В решении, которое мне пришлось принять, – сверкнув глазами, Кэл поворачивается ко мне. – Какие у меня были варианты? Думаешь, Анабель, твой отец и все остальные заключили бы союз с Красными, не получив ничего взамен? Думаешь, им бы не пришло в голову поддержать другого… кого-нибудь похуже? По крайней мере, я могу…
Я становлюсь прямо перед ним, грудь к груди. Расправляю плечи, готовая к бою. Годы тренировок напоминают о себе.
– Что? Сделать мир лучше? Когда сражения закончатся, думаешь, ты будешь сидеть на новом троне, помахивать своим дурацким пламенем и менять законы? – фыркнув, я окидываю его взглядом, от ботинок до волос. – Не говори глупостей, Тиберий Калор. Мы оба марионетки, но, по крайней мере, ты можешь перерезать веревочки.
– А ты нет?
– К сожалению, – шепотом отвечаю я, не кривя душой.
Если бы Элейн была здесь, если бы мы каким-то образом могли остаться…
– Когда… когда нам будет нужно пожениться… – начинает он, запинаясь. Совсем не в духе Калора заикаться. – Я не стану усложнять тебе жизнь. Визиты, встречи… вы с Элейн делайте что хотите.
По мне пробегает холодок.
– Если я буду соблюдать свою часть сделки.
Эта перспектива внушает отвращение нам обоим, и мы отводим глаза.
– Я ничего не собираюсь делать без твоего согласия, – буркает Кэл.
Пусть даже я не удивлена, но в моей душе вспыхивает огонек облегчения.
– Только попробуй. Я тебе кое-что отрублю.
Кэл слабо усмехается – как будто вздыхает.
– Ну и бардак, – говорит он так тихо, что, возможно, эти слова не предназначены для моих ушей.
Я втягиваю воздух сквозь зубы.
– Ты все еще можешь выбрать ее.
Воцаряется тишина, мучительная для нас обоих.
Он сердито смотрит под ноги. Мэра не оборачивается и не отходит от сестры. Хотя цвет волос у девушек разный, я вижу определенное сходство. Они одинаково движутся. Осторожно, тихо, аккуратно, как мыши. Сестра Мэры срывает на ходу цветок – бледно-зеленый, с яркими лепестками – и вплетает его в волосы. Долговязый молодой Красный, которого Мэра повсюду таскает с собой, делает то же самое. Цветок у него за ухом смотрится
