поджимает губы.
– Все, если вы об этом спрашиваете. Красные, Серебряные, Непримиримые. Бюллетеню безразличен цвет.
– Значит, у вас здесь действительно есть Серебряные.
Слухи ходили и раньше, но я сомневалась, что Серебряный снизойдет до жизни бок о бок с Красным, не говоря уж о том, чтобы подчиняться ему. Даже если речь о новокровке. Тем не менее, меня это озадачивает. Кто захочет равенства, если в другом месте сможет жить как бог?
Дэвидсон кивает.
– И их много.
– И они просто это… терпят? – насмешливо спрашиваю я, не заботясь о выборе слов.
Придерживаю язык я лишь в присутствии родителей – но их здесь нет, они бросили меня на поживу Красным волкам.
– Терпят наше равноправное существование, вы имеете в виду? – голос премьера становится резче, он словно рассекает горный воздух.
Его взгляд впивается в меня, золотые глаза – в угольно-серые. Мы движемся дальше и минуем в молчании немало ступенек. Он хочет, чтобы я извинилась.
Не дождется.
Наконец мы доходим до мраморной террасы с видом на огромный сад. В нем благоухают незнакомые цветы – фиолетовые, оранжевые, голубые. Чуть впереди нас, в сопровождении монфорцев, идет Мэра Бэрроу со своей семьей. Один из ее братьев наклоняется к клумбе, чтобы получше рассмотреть.
Пока остальные любуются роскошным садом, Дэвидсон подходит ближе, так что его губы почти касаются моего уха. Я подавляю желание рассечь нахала пополам.
– Простите меня за прямоту, принцесса Эванжелина, – шепчет он, – но, если не ошибаюсь, у вас есть возлюбленная? Однако заключить с ней союз вам нельзя.
«Клянусь, я вырву им всем языки. Неужели нельзя сохранить ни один секрет?»
– Не понимаю, – рычу я, стиснув зубы.
– О, понимаете. Она замужем за вашим братом. Это часть сделки, ведь так?
Я крепче стискиваю каменные перила. Их прохладная гладкость меня не успокаивает. Я сжимаю пальцы, и острые, украшенные драгоценными камнями кончики декоративных когтей оставляют глубокие царапины. Дэвидсон продолжает, и его слова, негромкие, быстрые, требующие внимания, пробуждают во мне смятение.
– Если бы все сложилось, как вы хотели, если бы вы не были разменной монетой в игре за корону, а она оставалась незамужней, вы бы заключили брак? Даже при наилучших обстоятельствах, получите ли вы в Норте то, о чем мечтаете?
Я поворачиваюсь к нему, обнажив зубы. Премьер стоит слишком близко. Он не вздрагивает, не отступает. Я вижу крошечные дефекты на его лице. Морщинки, шрамы, даже поры. Я могла бы выцарапать Дэвидсону глаза, если бы захотела.
– Брак не имеет ничего общего с мечтами, – резко говорю я. – Он нужен только ради наследников и больше ни для чего.
По какой-то непонятной причине взгляд его золотистых глаз смягчается. Я вижу в них жалость. Сочувствие.
Ненавижу.
– Значит,
