что?
Прежде чем Дэвидсон успевает ответить, раздается звон колокола. Остальные в испуге вскакивают, а он не двигается с места. Он привык к сигналам тревоги.
«Или что-то знал».
Это не бой часов, отмеряющих время. Колокола звонят гулко и низко, их голоса разносятся среди утесов, и другие колокола, в городе, откликаются. Звон распространяется волной, со склона на склон. Тут же вспыхивает и свет. Яркие огни повсюду. Прожектора. Фонари. Слышится пронзительный механический вой сирены. Он наполняет тихую горную долину.
Тиберий вскакивает, взметнув плащом. Он высвобождает одну руку, растопыривает пальцы, и огненный браслет посверкивает под рукавом. Огонь готов явиться на зов. Эванжелина и Анабель тоже встают – обе смертоносны. Страха нет, только решимость защищаться.
Я чувствую, как во мне оживает молния, и думаю про родных, которые сейчас во дворце. «Им грозит опасность. Даже здесь». Но страдать некогда.
Фарли тоже встает. Упершись руками в стол, она гневно смотрит на Дэвидсона.
– Если что? – спрашивает она, перекрикивая сирену.
Странно спокойный посреди хаоса, он устремляет взгляд на нее. Слуги между тем сменяются солдатами. Я сжимаю кулаки.
– Если вы хотите, чтобы Монфор сражался за вас, – говорит премьер, поворачиваясь к Тиберию, – придется сразиться за нас.
Кармадона, кажется, не напугала тревога. Он раздраженно вздыхает.
– Рейдеры, – мрачно говорит он. – И так каждый раз, когда я устраиваю званый ужин.
– Неправда, – Дэвидсон улыбается, по-прежнему не сводя глаз с Тиберия. Это вызов.
– А по ощущениям – каждый раз, – возражает Кармадон обиженно.
Вокруг вспыхивают огни, и взгляд Дэвидсона блещет золотом. А глаза Тиберия горят алым.
– Вас называют Пламя Севера, ваше величество. Ну так разожгите огонь. – А затем премьер обращается ко мне: – И выпустите шторм.
9. Мэра
– Я же сказала – больше никаких сюрпризов, – шиплю я, шагая вслед за Дэвидсоном по дворцу.
Фарли идет рядом с ним, положив руку на кобуру, как будто ожидает, что рейдеры начнут выскакивать из шкафов.
Наши Серебряные спутники тоже нервничают. Анабель велит всем держаться вместе. Она то и дело вынуждает Тиберия замедлить шаг, отступить за спины верных Стражей из Дома Леролана. Эванжелина лучше умеет скрывать страх – на ее лице, как всегда, презрительная усмешка. При ней два личных охранника – очевидно, родичи из Дома Самоса. Платье стальной принцессы быстро меняется, превращаясь в пластинчатую броню, пока мы движемся по дворцовым коридорам.
Премьер окидывает меня испепеляющим взглядом. Колокола и сирена отдаются странным эхом в коридоре, сопровождая его слова.
– Мэра, я не контролирую прихоти рейдеров. И не составляю график их нападений, хоть они и нередки.
Я выдерживаю его взгляд и ускоряю шаг, чувствуя, как в жилах горячо пульсирует гнев.
– Правда?
