в своей неповторимой стране, которую, вы помните: ни умом, ни аршином…
Не будет большим секретом, что на любом, самом секретном объекте в нашей стране есть своя народная тропа, в обход бдительной охраны, чуткой сигнализации и даже собак-нюхачей. Не нужно ломиться в бюро пропусков, кому-то звонить, что-то томительно ждать и хвататься за карман – не забыт ли паспорт. Нужно только не лениться и направиться вдоль забора. Неважно, что при том заборе колючая проволока, индукционные датчики перемещения, контрольно-следовая полоса или моторизированный патруль с абордажным инструментом! Рано или поздно на заборной панели найдется место, многозначительно испачканное грязной обувью, кусок арматуры, до блеска отполированный руками, или незатейливый собачий подкоп где-нибудь на задворках забытого склада. Главное – не заблудиться уже на самой территории и найти тех людей, которые готовы разделить ваши заботы, едва про них прослышав. С собой рекомендуется иметь упаковочный материал и материальный (или денежный) эквивалент для справедливого бартерного обмена.
На широте города N март – вполне зимний месяц. Правда, сугробы в самом городе становятся дырчатыми и пятнистыми со стороны повеселевшего солнца. На начинающий подтаивать лед стадами высыпают камикадзе от зимней рыбалки, будто бы зимы им не хватило. Искры из-под троллейбусных штанг из холодно-голубых становятся нежно-зелеными. От зимней спячки пробуждаются кочегары в котельной, и в общежитии вдруг становится тепло. По календарю пора возрождаться, ликовать, надеяться и т. п. Но это только по календарю.
С новой элементной базой тоже не все вытанцовывалось. То ли поставщики попались не очень добросовестные, то ли что-то было загублено в процессе монтажа, но Буратино торчал в углу аудитории без рук, чистым поленом. Кто-то из бездушных посторонних разрисовал ему фломастером рожицу, довольно удачно, кстати. На авиазавод пришлось наведываться чаще, чем в студенческую столовую. В столовую вообще смысла стремиться не было, так как все сбережения уходили в карманы контрабандистов с завода, как в черную дыру. К Дарье Степановне бегал один Митя, так как Степа между сном и лекциями лудил, паял, клепал, пилил, строгал и т. д.
Как-то раз в относительно теплый вечер Митя вызвался проводить Дарью Степановну на ее левый берег, не прибегая к услугам электротранспорта, то есть пешком. Они шли по освободившемуся от снежных борозд, просохшему мосту и увлеченно обсуждали последние успехи Буратино. Дарья Степановна к тому времени успела превратиться в Дашу и оказалась совсем не заносчивой. А Буратино научился помахивать своими ручками вполне, как казалось, осознанно. На уровне инструктора лечебной гимнастики.
Незаметно Даша заняла место главного идеолога творческой группы. Даже суровый доцент Камышан при виде Даши перевоплощался в добряка и любезнейшего из любезных. Она приходила на кафедру, издалека оповещая о своем приходе стуком каблучков. На факультете учились не меньше четырехсот студенток, и две трети из них носили туфли на
