ситуации.
– Казак иерусалимский! – бодро отрапортовал директор ОАО «Минусинский хлебозавод», не моргнув глазом.
– О-о, – с уважением крутанул головой Высокий Чин и уже в другой, уважительной тональности продолжил: – И в каком чине будете?
На что получил такой же четкий ответ бывалого легионера:
– Кибуцный атаман.
После такого рапорта глаза Высокого Чина вовсе полезли на лоб от почтения, и он после продолжительной паузы предложил, уже откровенно заискивая:
– Может, выпьете со мной рюмочку, так сказать, за дружественные отношения?
На что получил по-военному твердый ответ-вопрос:
– А почему бы не выпить?
Судя по всему, казачий Чин был настолько высокого звания, что тут же из-за его спины появились заботливые руки, предлагающие рюмки, налитые с выпуклым мениском. Высокие братающиеся стороны приподняли посуду в знак уважения друг к другу.
– Михаил Борисович, – представился Чин.
– Лев Борисович, – представился хлебопек.
Рюмки были ловко опрокинуты так, что ни одна капля первача не пролилась на землю. Тут же дружеские руки протянули из-за спины Михаила Борисовича профессионально натертые чесноком горбушки хлеба и сочные дольки минусинского помидора.
Лев Борисович критически пожевал фрагмент горбушки и удовлетворенно произнес:
– Моя, совсем кстати, продукция.
Михаил Борисович пробурчал в ответ что-то невразумительное, но с одобрительной интонацией, пытаясь затолкать горбушку в рот целиком.
В это время местное казачество вручную выкатило на площадь военный грузовик-монстр, который отказывался ехать самостоятельно. На открытом кузове грузовика было смонтировано звуковоспроизводящее устройство, внешне напоминающее ракетную установку залпового огня «Град». Некоторое время «Град» молчал, пока молодые люди не совсем адекватного вида скручивали разноцветные провода, потом завелся, распугав окружающих синим дымом. Наверное, генератор «Града» приводился во вращение от автомобильного мотора, потому что через двадцать секунд «Град» взревел стоголосым казачьим хором и мгновенно заглушил и жалкую попсу, и душераздирающий шансон, и даже еще что-то, лязгающее вовсе без мелодии. Под басы казаков на главном стенде сам собой запрыгал декоративный челн или струг, сооруженный из гигантского кабачка, в котором до того смирно сидели гребцы-огурцы-ушкуйники, а теперь они бодро зашевелили веслами из стеблей укропа.
Приезжие неизвестных кровей и мастей поволокли ближе к трибуне щит с многозначительной надписью: «От солнечного юга – суровому северу!». За щитом двигалось цветочное панно, состоящее сплошь из махровых бархатцев и ранних астр. В попутном направлении, раздвигая толпу, катилась телега неимоверной длины, на которой раскачивались образцы огородных пугал в обрамлении
