и остановились. Стали ожидать. Снова прозвучала труба, но уже по-иному. Ей ответили. С другой стороны к острову вброд переправлялась группа всадников. Октавиан узнал ненавистного Антония, он ехал рядом с худощавым патрицием без шлема, седоватые прямые волосы которого выделялись на фоне остальных.
«Лепид», – почти вслух молвил Октавиан.
Всадники, переправившись, на суше остановились, и только Марк Лепид продолжил движение к середине небольшого, менее ста метров в диаметре, островка. Одинокий наездник уже через несколько секунд достиг белого флажка, присоединившись к ожидающим переговорщикам. Он поприветствовал новоиспечённого консула, прижав к левой половине груди правый кулак. Октавиан ответил так же, кивнув при этом охране, чтобы свита отъехала на положенное расстояние. С ним остался лишь Агриппа.
– Приветствую тебя, консул Рима и сын великого Цезаря, Октавиан. Рад, что наша встреча наконец-то состоялась! – высокопарно начал Лепид.
– Приветствую и тебя, великий понтифик, и я рад, что слуги Цезаря встретились не на поле брани, а в дружеской беседе! – в том же стиле ответил Октавиан.
– Что ж, видно пришло время собирать силы, а не распылять их, – продолжил Марк говорить то, о чём писалось уже ранее в посланиях.
– Приятно слушать мудрые речи из уст верного сторонника Цезаря, – Октавий лестными словами стимулировал продолжение диалога.
– Я думаю, что пора к нашей беседе подключить Марка Антония.
– Я буду только рад общению со столь великим мужем, – произнося эту фальшивую комбинацию, Октавиан едва не скривился от мысли, что ему теперь придётся часто повторять эти слова самому Марку Антонию.
Лепид потянул повод, и его лошадь стала боком к флажку, еле заметным движением головы, едва похожим на кивок, он сделал знак стоящим у кромки воды всадникам. Марк Антоний, трогая поводья, энергично ударил пятками в бока лошади, и она спешным шагом направилась к переговорщикам.
Процедура приветствия повторилась, и злейшие враги начали диалог примирения.
– Нам, цезарианцам, негоже враждовать между собой. Пора, объединившись, призвать к ответу убийц Цезаря, – начал заготовленную речь Октавиан.
– Согласен, – поддержал его Антоний, – не станем же мы до греческих календ терпеть эту свору жадных и коррумпированных болтунов?
Явно намекая на совет старейшин Рима, Антоний слегка дерзил, так как Август всё же был представителем сената, хотя и формальным. Но рисковая выходка имела под собой основание, форум не давал полномочий молодому консулу на их встречу, Октавиан не запрашивал их и сам, значит, действуя по своему усмотрению, полагался только на близкое окружение. К тому же, как донесли верные Антонию люди из Рима, сенат обошёлся с Августом неподобающим образом, как и вообще со всеми цезарианцами.
– Что может предложить сын Цезаря верным слугам отца своего? – вступил третьим в разговор Марк Лепид.
– Я
