села, скрестив ноги по-турецки.
– Ты еще ешь обычную еду, Ворриор? – Эш поставил термос рядом со мной, чтобы я пила, когда захочется.
Несмотря на попытки не считать этот жест милым, у меня ничего не вышло. Я наклонила голову, слизнула остатки амброзии с нижней губы и кивнула, большим и указательным пальцем показав «еще немного».
– Сейлор, принесешь? – крикнул Эш своему брату. Вместо ответа на колени прилетела коробка. Я поймала ее, ахнув от неожиданности. Это были твинки! Я с такой же любовью прижала к себе кексы с маршмеллоу, как Голлум – свое кольцо.
Эш засмеялся.
– Можешь есть. Они все твои!
Что ж, мне не надо повторять дважды. Я радостно открыла коробку, достала кексик из упаковки и засунула в рот. Мои щеки наполнились восхитительным клейким тестом. Крем устроил взрыв вкуса на языке, и я застонала от пирожкового оргазма, выглядя, наверное, как самый радостный хомяк всех времен и народов. Все уставились так, будто наблюдали за аварией, пока я поедала один кекс за другим.
– Дерьмо! Ты их жуешь вообще? – спросил Сейлор после пятого кекса.
Я взяла кекс номер шесть.
– Прямо как анаконда! – захихикал Эш.
– Словосочетание «глубокая глотка» приобрело для меня совершенно новое значение, – многозначительно прошептал Сейлор.
Я показала ему средний палец и почувствовала, как из рта вытекает крем. Вирус – ну, или Чейн – сидел молча и с нарастающей растерянностью смотрел за тем, как я поедала восьмой твинки. Впервые за последние пять минут я глотала воздух ртом.
– Надо бы тебе почаще жевать, а то еще живот заболит, – строго сказал Эш.
– Или сняться в пищевом порно, – выпалил Сейлор.
– Я не понимаю… – прервал Вирус-Чейн нашу болтовню. На его лоб спадала зеленая прядь. – Это… Ты Ворриор? Суженая Пиаса?
Я неохотно кивнула. Он что, так часто похищал женщин, что уже различать их не мог?
– Да, это Ворриор, – дружелюбно ответил Эш. – Вирус вчера привел ее к нам.
Я перестала жевать и склонила голову. Э?
Вирус-Чейн поджал губы, изучая меня.
– Значит, ему действительно удалось?
Эш вяло кивнул.
– Как видишь.
– И эти цепи… – пробормотал Чейн, глядя на свою руку. – Это танталова цепь? Я ее не… Я уже не так хорошо ее помню.
– Мне очень жаль, Чейн, – продолжил разговор Эш, а я слышала в своих ушах только пение цикад.
Стойте! Я ни слова не понимаю!
– Это было необходимо, – сказал светловолосый бог зеленоволосому. – Мы бы не стали этого делать, если бы у нас была другая возможность. И ты это знаешь.
Вирус-Чейн, или все-таки Просто Чейн, так сильно стиснул зубы, что мышцы на его челюсти напряглись. Он с отвращением отвернулся.
– Мне становится плохо, когда я смотрю на нее.
Сначала я подумала, что он имел в виду меня, но его
