последнее выполнит не задумываясь.
Дед покачал головой.
– Не думаю. Десятки людей проходили Путь с потрясающим, безумным рвением. Потом пробовали все на свете, но медальон так и не засветился полностью.
– Буду почаще думать о конечном испытании.
– Ты выбираешь нечеловечески сложный путь, – предостерег старик. – Главное, не стать мертвецом при жизни.
– Я и так добровольный изгой.
– Тебе семнадцать, все может измениться.
– Не отговаривай меня, – окрысился Роман.
Старик примирительно поднял руку.
– Как скажешь, поклонник Срединных сил.
– Спасибо тебе, – протягивая деду книгу, сказал Роман. – Надеюсь, увидимся.
Старик улыбнулся:
– Все зависит от тебя.
Глава вторая
Роман толкнул дверь и зашел в квартиру. На кухне, под мирно бубнящий телевизор, ужинали родители. Отец, пытавшийся не обращать на странного сына внимания, невозмутимо продолжил трапезу. Мать же, души не чаявшая в ребенке, воскликнула:
– Ромка! Где пропадал? Садись ужинать.
– Я не хочу есть, – ответил Факелов и скрылся в комнате.
Мать нахмурилась и крикнула вслед:
– Мы едем к дяде Саше, ты с нами?!
– Нет, конечно, – донесся недовольный голос, затем раздался щелчок замка.
Медальон, остававшийся до сих пор холодным, неожиданно потеплел. Роман насторожился. В голове зазвучал гулкий голос:
«– Ты по-прежнему хочешь пройти второе испытание?»
– Да.
«– Попрощайся с родителями. У бога или того, кто хочет им стать – нет ни отца, ни матери. Ты должен сделать себя сам. У богов могут быть только братья – равные им по силе существа, – убедительно произнес Наставник. Немного помолчал, потом добавил: – Пятая заповедь Бога».
Роман как наяву представил машину родителей, влетающую в лоб грузовику. Его передернуло, холодок пробежал от шеи до поясницы.
«– Ты можешь их спасти – поехать вместе с ними, – продолжал голос в голове. – Правда, медальон исчезнет, и Путь закроется навсегда».
Роман нахмурился. Перед глазами всплыли образы, как отец учил его читать, как мать вела впервые в школу. Роман вспомнил недолгие годы беззаботного детства, после которых мир начал погружаться в темный туман бессмысленности. На миг он почувствовал к себе отвращение, поняв, что ценит родителей чисто инстинктивно. Тут же пришла мысль: «Или это все-таки не так, и я хочу спасти их?» Но представив жизнь с найденным и сразу безвозвратно утерянным смыслом, он болезненно сморщился. На ум пришли бесконечные упреки и указания родителей, вечное недовольство его «ненормальностью».
Страсть к приоткрывшимся тайнам заиграла еще сильнее. Роман попробовал утешить себя десятками случаев из истории, когда люди пренебрегали близкими даже ради тени богатства и власти.
