займётся земля гиеной огневой под ногами этих тварей. – шептала Ойгуль. Крупная слеза покатилась по смуглой щеке девушки. Арчи взял банщицу за руку.
– Они за все заплатят. Клянусь.
– Вам пора. Сдержите клятву. Да помогут вам боги, храбрый воин.
Девушка, схватив поднос побежала в подсобку. Сколько же горя вынесли хрупкие плечи этой совсем ещё молодой девушки, но она выстояла и не сломалась. Арчи перекинул через плечо перевязь дорожной сумкой, пистолетами и ятаганом. Кошельки были в сумке, а рядом завернутая в платочек лежала баночка с целительным зельем Ойгуль, первый, воистину, бескорыстный подарок в жизни Юноши. Все было на месте и, только сейчас, Арчибальд начал догадываться почему. Ненависть к островитянам в народе бурлила и кипела среди Радагарцев, как вода в котле. Раньше он не обращал на это внимание, списывая весь негатив на раздражение и бедность. Страна большая, и в дальних закоулках присутствие магрийцев было не таким заметным. Но столичный люд ощутил сполна все прелести жизни под пятой Великого Альбиона. Тут островитяне вели себя словно лисы в курятнике, считаясь только с личными интересами и похотью.
Селентий был скорее оружейником, чем портным. Войлочный жилет имел прочную кольчугу, сплетенную по принципу 6 в 1 из индивидуально проклепанных колец. Сам же кафтан, украшенный темно зелёныматласом и желтым бархатом, имел кружевное жабо и плотные из толстой дубленой кожи нарукавники.
Кожаные штаны, со вшитыми стальными пластинами, надежно защищали ноги. Все это было элегантно оторочено тем же атласом и бархатом. Сапоги были короткими и на, достаточно, высоком каблуке, что делало их совершенно не пригодными для путешествий. Этот костюм, скорее всего, должен был достаться Скарамушу. Судя по фамильному перстню зелёный, желтый и белый были фамильными цветами семьи Нушницких. Арчи стало неудобно, но вдаваться в полемику он не стал, да и времени пререкаться совсем не оставалось. Отвар Ойгуль был сильным, и он проспал дольше, чем планировалось. Настенные часы уже перевалили за одиннадцать. В трактир опаздывать было нельзя. Хотя ему и хотелось поскорее избавиться от смертоносной брошки, но то, как его приняли в бане, зачаровывало. Пусть, хоть на одно мгновение, он почувствовал себя нужным и важным. Ему совсем не хотелось возвращаться к той прежней, убогой жизни возницы старого тракта, трепещущего перед горсткой бандитов, и дрожащего над каждой монетой. Сейчас в его кошеле лежало сокровище ценою в графство, и судьба всего королевства лежала у него в руках. Это пьянило хлеще вина и возбуждало сильнее женщины. Эмоции переполняли сердце юноши. И где-то внутри запело в ответ:
Не важно, где восстал на злобу Рыцарь,
Не важно, чем сразить ее решил.
Пускай, то будет меч иль слово,
Пускай, то песня будет, или стих.
Важнее то, что он смириться отказался,
На сечу вышел, не убоявшись Зла.
Пороку бой затеял, пусть не равный.
Не храбрецам врагов его считать.
Он гордо вскинул знамя над собою
И
