вывел свою партнершу на традиционные поклоны, а сам мысленно уже покидал этот роскошный, сверкающий позолотой и зеркалами зал. Они с Полиной честно отработали свой номер, а зрители завтра в разговорах с друзьями и знакомыми смогут похвастаться, что для них в концертном зале дома Францевых танцевали сам Егор Сотников и Полина Грицай. И несомненно получат питательную для души дозу зависти.
Артисты вышли из зала и усталым шагом направились в комнату, отведенную им для переодевания.
– А ничего сегодня получилось, да? – Полина, идущая на шаг впереди, бросила на Егора взгляд, чуть повернув голову вправо.
– Нормально, – кивнул он. – Впрочем среди ЭТИХ истинных балетоманов нет. Эти схавают все, не поймут, даже если плохо станцуешь. Им важнее твое имя, а не сам танец.
– Не любишь ты привилегированную публику, – хмыкнула балерина.
– А за что ее любить?
– Хотя бы за те деньги, что ты получишь за выступление.
– Ну, да, деньги решают многое, – согласился Егор, распахивая дверь перед девушкой и пропуская ее вперед.
– Деньги решают все, Егорушка!
– Для кого как.
Комнату разделяли на укромные уголки несколько ширм и вешалки со сценическими костюмами. Артисты разошлись по разным углам, спрятавшись за ширмами, и стали переодеваться.
Егор вытащил из сумки джинсы и свитер, снял с вешалки рубашку. Он устал и проголодался, с грустью думая о том, что дорога домой будет долгой. Может удастся вздремнуть в машине? Он только снял верхнюю часть костюма Спартака – короткую тунику – как послышались решительные шаги по коридору и дверь в комнату распахнулась.
– Егор, мальчик мой! – раздался призывный возглас хозяйки дома. – Ты здесь?
Танцовщик тяжело вздохнул и выглянул из-за ширмы.
– Здесь, Эвелина Павловна. Я переодеваюсь.
Супруга самого Леопольда и хозяйка дома не нравилась ему, несмотря на яркую, вызывающую красоту. Ее громкий голос, манера смотреть на артистов свысока, как на прислугу, вызывали в душе неприязнь. От этой женщины с глазами колдуньи и опасной улыбкой хотелось держаться подальше.
Мадам Францева бесцеремонно зашла за ширму и смерила танцовщика изучающим взглядом, под которым Егор сразу почувствовал себя совершенно голым.
– Я хотела лично поблагодарить тебя за выступление, – произнесла Эвелина. – Ты просто великолепен в роли Спартака! Такая мощь, такая мужская харизма! Даже как-то неожиданно после всех твоих романтических принцев и графов. Твой талант гораздо многограннее, чем принято думать.
Ее низкий грудной голос обволакивал, взгляд не стесняясь скользил по телу артиста, словно ощупывая, прикасаясь к разгоряченной танцем коже. Егору стало неприятно от этого взгляда.
– Спасибо, Эвелина Павловна, – сухо
