судьбоносным?)
А дальше – больше. Возможно, в какой-нибудь другой жизни приобщение к миру художественной богемы и обозначало бы конец дальнейших внутренних исканий, но только не в повести «Количество жизни». Здесь заявленное «количество» неумолимо (пусть и не сразу, а исподволь, шаг за шагом!) переходит в «качество».
Не хочется раскрывать весь сюжет (чтобы не упрекнули в том, что сейчас именуют модным словечком «спойлер»). Но любовная тема повести неуклонно ведёт героя на путь духовного самосовершенствования. «Так, в пригородной электричке „Москва – Кашира“ при температуре минус девятнадцать градусов по Цельсию побежал божественный клубок и потянулась от него ниточка их первого духовного путешествия».
А духовное путешествие – это уже особый жанр. Зачастую его едва ли выразишь словами! И уже на этой стезе герою повести (как и читателю!) предстоит встреча с инконописцем Венедиктом, что двадцать последних лет вдохновенно пишет образа. А затем с матушкой Иулианией и другими подвижниками Духа.
И вот уже новая метаморфоза – в музыке, которой он увлекался ещё со школы: «Битлз, Пинк Флойд, музыка подростковых десятилетий уступили место Афонским песнопениям. А Валаамский знаменный распев стал его насущным «музыкальным чтивом». А затем – путь в Соловецкий монастырь. Попытки решить «…дилемму: кем является Бог: источником творческого вдохновения или просто любви?» Беззаветное увлечение новой романтикой – романтикой иконописного ремесла. Благословение отца Антония… Встреча с настоящим христианским чудом… Даже не хочется больше ничего тут расписывать: чтобы ненароком не помешать читателю самому встретиться на страницах повести с настоящим чудом. Чудом душевных и духовных метаморфоз. Уверен, тут лучше всего оставить автора один на один с благодарным читателем.
Ну, разве что, трудно не привести фрагмент из заключительной части повести. Который, считаю, очень хорошо характеризует и авторский замысел, и ту «художественную сверхзадачу», что автор решает в процессе повествования.
«Мы исследуем Марианские впадины, заглядываем в звёздные дыры и в то же время редко совершаем случайные открытия на расстоянии вытянутой руки. Разглядывая ветхий имидж Адама, мы настраиваем приборы на бесконечность и попадаем в ловушку псевдознаний. Тех знаний, у которых нет с нами никаких связей, кроме нашего воображения о них. Мы пытаемся в духовных и физических исследованиях добраться до самого Бога. Но так как расстояние до Бога равно или нулю (случай редкий), или бесконечности, мы описываем Его всегда воображаемо, исходя из прикладных необходимостей. Если бы мы действительно мечтали познать устройство Вселенной, то трепетно примечали признаки Божьего бытия в малом и порою едва заметном…»
И здесь едва ли что можно к этому добавить!
Дмитрий Силкан,
ответственный
