style="font-size:15px;"> Миро и Кай снова недоуменно переглянулись.
– Я не понял, – признался Миро.
– Похоже на руну, – усмехнулся Бреннилвинд.
– Это?! – Кай и Миро так резко склонились над столом, что стукнулись лбами.
Фигурка поблескивала на разбухшей от влаги деревянной столешнице металлическим блеском. Извилистая линия сплеталась с другим своим концом, образовывая треугольник ближе к середине, разветвлялась, снова сплеталась. Она была очень красивой, но все равно это не делало ее похожим на нечто большее, чем обычный, потерянный кем-то медальон.
– Так выглядит осколок надежды? – робко спросил Кай.
– Звезды, – поправил Бреннилвинд.
– Почему звезды? – запутался Миро. – Вы же про надежду рассказывали.
– В этой легенде человеческая надежда была звездой, – сказал Бреннилвинд и в ответ на оторопелые взгляды пояснил: – Звезда олицетворяла надежду. Но потом она разбилась, и ее осколки упали на землю.
– Но какой от них толк? – робко спросил Кай, указывая на фигурку.
– Никакого. Просто предполагаемый кусочек предполагаемой истории, – при этих словах в улыбке Бреннилвинда почему-то проскользнуло некоторое коварство.
– Очень интересно, но я хочу спать, – признался Миро.
Кай понимал, что и он должен был безумно устать, но сна, как назло, не было ни в одном глазу. Ему вообще плохо спалось ночью, а за окном, пока суд да дело, уже стемнело.
Но Бреннилвинд будто бы прекрасно понимал его состояние, потому что вместо того, чтобы пожелать спокойной ночи, указал Миро на жесткую кровать, застланную старым заплатанным пледом, а Кая попросил в чем-то помочь. Миро уже в полусне пробормотал другу слова сочувствия, после чего окончательно отключился. Каю же пришлось покинуть комнату и пройти во двор вместе с Бреннилвиндом.
Было совсем темно. Огни Зарасвета красиво сияли вдали, несмело разрушая ночной мрак на подходе к реке, но здесь, во дворе, царила полная тьма. Даже когда Бреннилвинд зажег фонарь, мало что изменилось.
До помощи, в которой якобы нуждался хозяин дома, дело не дошло. Какое-то время он стоял спиной к Каю, созерцая ночной пейзаж, потом обернулся. Черты его лица враз стали жесткими – куда жестче, чем во время разговора на кухне.
– Итак, мальчик. Я знаю, откуда ты, и я знаю, что ты – Проклятый.
Кай почувствовал, как у него внутри все оборвалось. Он надеялся, он верил, что его подозрение о знаниях Бреннилвинда было ошибочным, но тщетно! Знает, знает, знает!
Правая рука Кая сама собой перехватила левую ладонь, в центре которой роковой запятой завивалась черная отметина. Мальчик зажмурился, пытаясь сдержать подступающие слезы.
– Н-ну… Ну и что, – еле выговорил он. – Я никому ничего плохого не сделал!
– Это пока что.
Вот она, неискоренимая человеческая мысль. Кай что было сил сжал кулаки, так, что ногти больно впились в кожу.
– Но
