окнами, обрамленными красными ставнями. Взлетев на крыльцо, Алекс несколько раз стукнул в дверь костяшками пальцев и громко произнес:
– Синьор Тавиани!
Ответа не последовало.
– Синьор Тавиани! Это Алекс из магазина мужских сорочек. Вчера вы кое-что у меня забыли… Вы дома, синьор Тавиани?
За дверью по-прежнему было тихо: ни шороха, ни скрипа половиц. Алекс решил, что старик по обыкновению чистит дорожки на кладбище или прибирается в церкви. И уже собирался отправиться на его поиски, когда дверь приоткрылась. Не слишком широко, всего-то на несколько сантиметров, но и их было достаточно, чтобы посчитать это приглашением. Не воспользоваться им было бы глупо, и Алекс, после секундного колебания, толкнул дверь и оказался в маленькой прихожей. В нос ему ударил запах ладана, жженой бумаги и еще чего-то, не слишком приятного. То ли сырой земли, то ли непросушенного затхлого белья. Наверное, так пахнет старость, решил про себя Алекс и поежился. Особого страха он не испытывал, скорее любопытство: еще ни разу он не был в доме, где живет одинокий старик.
– Синьор Тавиани! – снова воззвал Алекс и снова не получил никакого ответа.
Зато пространство вокруг постепенно наполнилось самыми разнообразными звуками: тиканье часов, тонкое поскрипывание дерева под ногами, обрывки какого-то разговора, почти неразличимого из-за шорохов и треска, – где-то в глубине дома работал телевизор. Разговор сменился музыкой, и Алекс вдруг подумал, что синьор Тавиани не может быть ни в церкви, ни на кладбище.
Он здесь, в доме.
Не такой он человек, чтобы уйти, не выключив телевизор. Синьор Тавиани любит порядок во всем, любая могила это подтвердит, любая церковная свеча.
Из прихожей Алекс проскользнул в гостиную, оказавшуюся довольно большой и относительно светлой. Относительно, потому что одно из двух окон было закрыто ставнями, а во втором Алекс увидел дорогу, ведущую в центр К., к городской ратуше и своему магазинчику. Именно по ней он пришел сюда, встретив в пути несколько знакомых автомобилей, в том числе «фиат» синьора Дзампы и черную «ланчу» зятя герра Людтке. Сейчас же по дороге мчался серебристый спортивный «ламборджини». Он исчез из виду через секунду, поселив в сердце Алекса смятение: автомобили такого класса он до сих пор видел только на картинках, в Интернете и в программе «Quattroruote»[2]. Никто из жителей К. не мог бы позволить себе подобную роскошь, да что там говорить! Подобная роскошь вряд ли по карману и самому Вольфу Бахофнеру, уж не припожаловал ли в К. кто-то из голливудской троицы?
Джон с Джорджем? Аль?
Отбросив эту мысль как фантастическую, Алекс решил, что роскошный «ламборджини» ему просто померещился. И, вздохнув, вернулся в подванивающую затхлостью реальность дома синьора Тавиани. В дальнем углу гостиной, на старом, покрытом хлопчатобумажной салфеткой комоде стоял громоздкий ламповый
«Четыре колеса»
