мальчик почувствовал всем своим существом, что здесь и сейчас должно совершиться величайшее в истории человечества святотатство: использование сил добра для целей зла.
Двое из троих за окном торопливо зашагали прочь от подвала, третий возвращался назад. Нужно было что-то быстро сделать. Разлить краску на будущие флаги? Это поможет ненадолго, сошьют и напечатают новые. Что-нибудь всыпать в саму краску? Нет. Шаги приближались. Идеальное решение искрой мелькнуло в голове, а руки не замедлили воплотить его. Ленни просто перевернул все трафареты свастики против часовой стрелки и встал там, где стоял. Тот, кого называли Юргенс, молча прошел на свое место, грубо оттолкнув мальчика, склонился над флагом и начал набивать трафарет, переходя от одного полотнища к другому. На Ленни он больше не обращал внимания. Мальчик довольно улыбнулся, повернулся к двери и бросился прочь, поспев к магазину как раз к тому времени, когда его мать выходила с покупками.
Их квартирка, расположенная на верхнем этаже стоящего на невысоком холме пятиэтажного здания, была самой маленькой в доме и потому самой дешевой. Но сверху открывалась великолепная панорама почти половины города. При свете восходящего и заходящего солнца город окрашивался нежно-розовым или оранжевым цветом, стекла квартир и витрин отбрасывали блики красными солнечными зайчиками. А днем крыши домов веселили глаз разноцветьем. Люди внизу суетливо проживали свои жизни, спешили насладиться всеми ее дарами: есть, любить, творить.
Матери Ленни Еве нравилось наблюдать за городской жизнью сверху по свободе или во время отдыха в перерывах между работой.
Но в июльском городе, увешанном странными флагами со свастикой против часовой стрелки, больше похожей на черного паука, чем на ее любимый символ благоприятствования, становилось неспокойно. Очень неспокойно и даже опасно.
Рабочие и ремесленники, солдаты совсем недавно законченной мировой войны, сломленные поражением и безработицей, богатая и праздная молодежь в поисках новых ощущений, объединялись в небольшие вооруженные, вызывающе нахальные, безнаказанно бесчинствующие группы. Они пьяно орали о чистоте арийской расы, блюя и мочась прямо на улице, обвиняли евреев в своих неудачах, громили их магазины и молельные дома, мародерствовали без зазрения совести.
Ева видела, как один за другим поднимают головы и расправляют крылья черные ангелы за спинами эгоистичных личностей и тех, кого увлекла идея чистой расы. Видела, как в них входили огромные демоны и сразу же начинали проявлять в новом теле свою суть. Они подавляли волю людей, подчиняли их себе и свободно, не встречая хоть сколько-нибудь значительного сопротивления, управляли ими. Страх, желание богатства посредством физического устранения их владельца, жажда власти любой ценой, хотя бы над отдельно взятым человеком – качества, какими можно запросто манипулировать. Идея нового лидера, так называемого фюрера, который поднял бы с колен нищую Германию, гипнотизировала, чем облегчала проникновение
