надо! Отползи от двери!
– Так я же и говорю, что пошевелиться не могу, руки и ноги отнялись. Зови скорее доктора!
Врач пришла быстро. Вдвоём с Катей они с трудом приоткрыли дверь и влезли в образовавшуюся щель. Александра Михайловна сразу поняла всё. Кое-как дотянулась до чемоданчика, оставленного на крыльце, достала шприцы, ампулы… Ловким движением сделала несколько уколов.
– Сейчас полегчает, – и, посмотрев на плачущую Катю, спрятав улыбку в уголках губ, добавила, – жить будет. Остеохондроз, нерв защемился, от него не умирают. На пару-тройку дней заберу его в амбулаторию. Пусть полежит, полечу, – она призадумалась. – На носилки мы его не сможем положить… Готовьте одеяло да зовите соседей, покрепче которые. Под сто килограмм муженёк, наверное, будет.
Вскоре пришли соседские мужики. Переложили Алексея на одеяло и осторожно понесли его на край села.
Стемнело. В хатах зажглись первые огоньки. Село готовилось ко сну. Во дворах слышались вздохи животных, грубые окрики хозяев, гремели задвижки различных запоров. Улица опустела. Только у одной хаты беседовали припозднившиеся соседки.
– Глянь, Петровна! Лёньку Тетерятника на одеяле понесли, – зашептала одна, внимательно вглядываясь вслед идущей процессии.
– Не может быть! Он же молодой, – удивилась другая.
– И молодые нонче помирают. Жизнь кака сейчас!
– Ой-ё-ёй! Жалко-то как! Помер значить…
А наутро всё село уже знало, что Алексей Тетерятников умер. Управившись с делами сельчане, как подобает в таких случаях, собрались на площадке у магазина. Стоящие кучкой женщины, сплетничали. Чуть поодаль курили мужчины, искоса поглядывая на жён, обсуждали нынешнюю жизнь.
– Вот, живёшь, суетишься, а потом – бац и нет тебя! – вздохнул Федька Косой.
– Не говори, Федька, – вступил в разговор Семён Решетников, мужчина серьёзный и немногословный. – Всё чего-то нам мало, не хватает, жилы рвём. А кому наше добро нужно?! Дети в город уехали, у них там другая жизнь. Приезжают редко, да и внуков почти не видим, – он сокрушённо покачал головой. – Вот и Алексей, видно, тоже надорвался. Трудолюбивый мужик был. Для семьи жил, всё в дом тащил. Что они теперь, горемычные, без него делать-то будут…
– Всё хапаем, – добавил кто-то из толпы. – А нам-то и надо два метра земли.
– Бога забыли! Законы его попрали, жить малым разучились, – тут уже присоединилась к разговору Татьяна, Федькина жена, женщина богомольная и тихая. – А раньше люди добрее были, миром жили и друг другу во всем помогали. Последним куском делились.
– И то правда. А нам сейчас машины подавай, да чтоб круче, чем у соседа! А дом – двухэтажный, да под красной крышей и чтоб кричал всем видом о богатстве хозяина. Бахвальство одно! Обмельчал народ. Ох, обмельчал! – покачала головой Серафима Петровна, учительница начальных классов. – Доброты да человечности в нас мало осталось. Все за богатством погнались да за вольготной жизнью…
– Смотрите,
