затеяли?
Витя скрылся в темноте. Игорь долго стучал ему в стену, но он больше не показывался. Денис и Арик тоже орали на Витю, желая получить ответы. Всё это продолжалось, пока не вернулся Валера. Все разом умолкли и посмотрели на него. Валера вкатил в помещение ещё одну больничную койку.
Арик подошел ближе к стеклу, чтобы лучше видеть. Нет. Это был операционный стол. Серебристый, блестящий. Он раньше видел такие столы только в кино.
– Зачем? – спросил Арик с испугом.
– Я врач, к вашему сведению, – ответил Валера, пристраивая стол под лампу. – Не очень опытный, но хороший врач… А вы мои пациенты.
Глава 3. Под нож
Арик сообразил, что всё в этом помещении было обустроено для них. Раньше это был склад или ещё какая-нибудь хрень. Просторное прямоугольное помещение. Бетонный пол, четыре стены из деревянного бруса и потолок – тоже деревянный. Этот склад поделили стеклянными стенами и получились четыре камеры: две с одной стороны, две с другой и широкий коридор посередине. Внутренние стены из прозрачного материала сделаны специально, чтобы пленники видели друг друга и своего надзирателя в центре.
Стены непробиваемые. Они были врезаны, вдавлены в брус, в бетонный пол, прикручены гайками размером с кулак, закреплены железными скобами. Если по стене со всей силы вломить плечом – ничего и не скрипнет. Двери тоже мощные. Замки на них только снаружи. Никаких шансов выбраться.
Арик ползал по полу, смотрел, есть ли где изъян в конструкциях. А этот умник Валера лязгал инструментами: скальпелями и ещё чем-то, похожим на кусачки. Брызгал на них какой-то жидкостью, тщательно тёр тряпкой.
– В моей семье по линии отца все были врачами, – говорил он, и его голос гремел эхом в стенах. – Мой отец хирург и я хирург. Мой дед… Нет, он умер слишком рано. Не успел получить практику. Но мой прадед тоже был врачом. Очень известным врачом, кстати.
Игорь в своей камере бросил матрас на пол и расселся на нём по-турецки. Лицо у него было такое, словно ему было весело слушать и наблюдать за тем, как Валера начищает «свои игрушки». Улыбка Игоря означала: «Ну и для кого весь этот цирк?».
Все остальные тоже хотели верить, что это – показуха только для испуга, но взаправду боялись и не могли этого скрывать.
– Я был очень маленький, но ясно помню то время, когда старики, все увешанные медалями, целой толпой шли по нашему проспекту. Они были бодрые. Они сияли. И медали на их пиджаках сияли, – Валера не смотрел на ребят, он будто рассказывал всё это самому себе. – Мне всегда больше нравились не сами медали, а колодки, на которых они висят. И ещё такие цветные прямоугольники на груди в несколько рядов. Я думал, что это какие-то кнопки… В такие дни всегда ярко светило солнце. Старики шагали в сторону кладбища, а я стоял и любовался их синими и серыми пиджаками с медалями. Но вместе с этим мне было горько. Я знал, что у моего прадеда тоже есть такие медали. Только он никогда не нацеплял их на пиджак и никогда не выходил с теми стариками на улицу. А ещё мой прадед не был таким бодрым.
