вспомнил про эти ограничения только в день отъезда, и избавился килограмм от пяти – тех вещей, которые счёл менее необходимыми, не подозревая о том, что самолётом компании Nok Air я полечу налегке, с рюкзаком за плечами и расстройством от потери багажа в голове.
Днём никакой информации о местах проведения праздника на ресурсе острова так и не появилось. Тогда в два часа, когда уже наступило самое пекло, я вышел из дома, решив расспросить местных жителей, которые наверняка должны это знать.
Первым делом я заглянул в кафе Марка и Ио, но они были не в курсе. Как владельцев заведения их волновало только то, что из-за Маха Бучи сегодня запрещено продавать алкоголь, однако ответ я получил достаточно скоро. В лавке-мастерской, где местные художники расписывают красками футболки, создавая незатейливые рисунки, пожилая женщина рассказала, что служба начнётся в пять часов в самом ближнем от нас месте рядом с Натоном. Поблагодарив её, я на всякий случай проверил эту информацию у другой женщины, вернулся домой, а уже без пятнадцати пять очутился на достаточно большой территории этого комплекса. Там, у одного из самых маленьких храмов уже собрались, в ожидании, люди. Их было немного – в основном женщины, человек пять молодых мужчин и влюблённая пара.
Когда монахи сказали, что можно заходить, одна бабушка, увидев, что я пришёл с пустыми руками, протянула мне букетик со свечой, ароматическими палочками и красно-жёлтыми цветами, обрамлёнными широкими листьями, похожими на ландыши.
– Вам надо? – поинтересовалась она.
– Ой, спасибо! – обрадовался я, взяв предложенный атрибут праздника.
Мы сняли обувь и, поднявшись по ступеням, прошли в достаточно небольшое помещение, центральную часть которого занимал подиум, где стояли ритуальные предметы, назначения которых я не знал, и сидели монахи. За ними находился алтарь, а пространство для посетителей располагалось по периметру форме буквы «П».
Все расселись на пол вдоль стен. У многих были с собой тексты молитв, а остальные могли взять здесь же подшитые брошюры с распечаткой. Мне в этом смысла не было, тем более тайскими буквами была записана только транскрипция, а сам язык службы, как я позже выяснил, представлял собой буддийскую лексику палийского канона – даже на слух он сильно отличался от ставшего мне уже привычным говора тайцев.
В храме нас было всего человек тридцать пять, среди них несколько детей и я – единственный фаранг, но моему присутствию никто тут не удивлялся. Кроме одного из монахов, который с любопытством рассмотрел меня, когда я поздоровался с ним на входе.
Здесь царила исполненная уюта домашняя атмосфера, час службы пролетел совершенно незаметно, а потом все вышли на квадратную, огороженную перилами галерею у стен храма и зажгли свечи и палочки на своих букетах. Тихой процессией мы три раза обошли вокруг храма, а потом потушили свечи и положили свои букеты на перила. Дым от палочек продолжал красиво подниматься вверх и трепетать
