Впервые мне пришло в голову написать нечто подобное «Осколкам» еще в самом начале нулевых. Разные тому были предпосылки, но все они постепенно сложились в необходимость собственного осмысления войны как таковой, без привязки к какому-то конкретному периоду времени или места. Конечно, особой занозой в сердце всегда оставалась Великая отечественная, но в ту пору я не осмеливался покушаться на серьезную работу с архивами и подготовку хотя бы рассказа, посвященного ей. А потому пытался кружными путями подойти к своему роману: писал небольшие рассказы, посвященные разным временам, как до, так и после Второй мировой, но затрагивавшие либо память о ней, либо предвосхищающие в той или иной степени. Кружил, отдаляясь, приближаясь. Потом, несколько сбившись, написал повесть «Бисмилла», посвященной чеченской кампании. И снова вернулся к необходимости сказать свое слово о грандиозной катастрофе, затрагивающей жизни сотен тысяч людей. Наверное, написал бы что-то, похожее на отвлеченный труд о Великой отечественной, ведь необходимость была предусмотрена самой природой: вряд ли найдется семья в нашей стране, или в соседних, кого бы не коснулась она. А потому выписать какие-то размышления о природе конфликта, но больше о судьбах людей, вовлеченных в него, на линии фронта, за ней или глубоко в тылу, для меня оставалось первоочередной задачей.
Потому я довольно долго пытался найти свой подход, пока не вмешалось стечение обстоятельств. В ту пору сборник с моим участием вышел в издательстве «Альфа-книга», ее главный издатель, Владимир Маршавин, любезно согласился побеседовать со мной. Слово за слово, я принялся рассказывать о своем капитальном труде, до которого никак не доберутся руки, не осмеливаются, говоря откровенно, прежде всего, из-за недостатка фактического материала. Глава издательства пожал плечами, предложив написать альтернативную историю, чего проще и яснее, так можно все, что нужно и донести. А уж потом какими-то окольными путями связать ее с действительностью нашего мира и любого времени в нем. Поневоле я задумался. В самом деле, написать альтернативную историю вполне в моих силах. А потому, изучив подробнее быт и жизнь людей в предвоенный период, засел за составление предварительного плана, стал набрасывать заметки. Дело сдвинулось с места. Признаться, я не ожидал, что получится именно то, что в итоге и вышло, как структурно построился роман, изначально планировал только две ветки, при этом, история нашего времени должна была отстоять от нынешних времен как минимум лет на двадцать в прошлое.
Разумеется, ничего не вышло. Черновики у меня остались, а вот тема казалось неподступной, года два я к ней не возвращался. Пока не написал рассказ, странным образом перекликавшийся с романом, все еще лежавшим в форме разнообразных записок на бумаге, а так же заметок уже перенесенных на компьютер. В нем речь зашла о старике, получившем в качестве своеобразного наследия работы безвестного автора. Но рассказ не получился, а вот герой, он мне показался интересен. И так вышло, что именно тот старик-редактор оказался нужным персонажем для набросков романа. Именно его я сделал промежуточным, но от этого не менее важным звеном между главным героем времени настоящего, Павлом, и его альтер-эго из мира прошлой войны. Так в романе появилась третья линия, оказавшаяся тем удачней, что именно через нее мне предстояло рассказать читателю, что же я замыслил и как собираюсь свивать две непересекающиеся истории разных времени и жизней. Дальше пошло легче, и я принялся писать «Осколки». Название тоже появилось неслучайно – ведь именно таковыми поначалу виделись начальные главы произведения. Однако, чем дальше к финалу, тем больше они сближались, пока не сошлись воедино в последней главе. Изначально я предполагал завершение романа в виде отдельной, все объединяющей главы, но после передумал, и остановил текст на встрече Павла и его двойника из альтернативной вселенной. Думаю, так будет понятней и очевидней, да и естественней. А окончание истории каждый волен будет истолковать на свой лад, ни к чему пристраивать прокрустово ложе авторского измышления.
Роман я принялся писать сразу на компьютере, хотя прежде так никогда не делал. Обычно все свои истории я писал на бумаге и только затем переносил на жесткий диск; это занимало много времени и порой, приводило к досадным последствиям уже потому, что почерк стал решительно портится. Да и правки, вносимые по мере преодоления сюжета, наслаиваясь друг на друга. «Осколки» подтолкнули меня не медлить окончательно на работу на компьютере.
После завершения романа и его окончательной правки последовал, как всегда, долгий поиск издательства. Тут «Осколкам» не повезло с самого начала: роман то принимали, то затем отклоняли, порой, не по вине издателей, а по причинам довольно банальным —кризис седьмого-восьмого годов не мог не сказаться на книжной индустрии, немало издательств закрылось в те времена. Неудивительно, что и мой роман оказался вроде бы и востребован, но долго не мог найти своей ниши. Пока не попал в «Городец», где и получил прописку в портфеле. А затем мы с Александрой Головиной, редактором серии «Славянская линия», куда и был распределен мой роман, засели за корректуру. И после подведения
