style="font-size:15px;"> Похоже, это были не кошки: за оградой поселка бродил кто-то чужой. Вот, теперь и другие собаки всполошились, подняли лай-перелай на весь дачный кооператив.
Макар накинул куртку, вышел на крыльцо и прислушался. Следом вылетел Шарик.
Какой злой, какой холодный ветер! И туман еще этот… Ничего не разглядеть!
Макар немного постоял на открытом воздухе. Через некоторое время лай стих, и он опять вернулся в дом. Но не успел Макар заварить и выпить чашку крепкого ароматного кофе (пожалуй, главное удовольствие в жизни Макара!), собачий перебрех начался с новой силой, и всерьез обеспокоенный Макар снова выглянул на улицу.
Развиднелось. Туман начал расступаться, распадаться на отдельные клочья, уносимые ветром вдоль кирпичного заборчика, отделяющего сады от поселка. Собаки лаяли не смолкая, а Шарик скулил, глухо рычал и беспокойно терся о ноги Макара.
Со стороны шлагбаума на въезде в дачный поселок раздалось мощное низкое урчание мотора мусоровоза. Макар вдруг понял, что машина остановилась, не доехав до мусорных баков. Хлопнула дверь кабины, послышались громкие, встревоженные голоса.
Уже через минуту Макар выходил за поселковые ворота, предварительно пристегнув к сторожевой цепи Шарика, снова начавшего заходиться от лая.
У фонарного столба стояли трое мужчин в оранжевых робах – коммунальщики с мусоровоза. И было видно, что за ними кто-то сидит прямо на голой земле.
Один из коммунальщиков обернулся к Макару и энергично замахал руками. Тот быстро приблизился. За мужчинами, прислонившись к пролету бетонного забора, полусидела – полулежала худая, изможденная женщина в истрепанной и рваной одежде. Рядом с ней ползало, громко мыча и подвывая, странное существо, в котором Макар не сразу опознал девочку лет двенадцати, а может и старше, с плоским, одутловатым, перекошенным от страдания лицом.
По чумазому лицу непонятной девочки, одетой в ужасные лохмотья, текли слезы. Она бессмысленно тыкалась головой в тело женщины и то и дело принималась трясти ее за чахлые плечи своими непропорционально длинными руками. Женщина лежала неподвижно, с закрытыми глазами, из ее груди вырывалось редкое, хриплое дыхание.
– А-ма! А-ма!.. А-вай! А-вай! – хрипло ухала девочка и то и дело поворачивалась к стоящим над ней людям. В ее круглых глазах читались боль и тоска. И отчаяние. И мольба.
За спиной Макара хлопнула калитка, и раздались торопливые шаги: это выбегали на улицу разбуженные собачьим лаем люди, постоянно проживающие в поселке.
– Телефон! У Вас есть с собой мобильный телефон? – схватил за руку ближайшего мужчину Макар, – Звоните в скорую, быстрее!
Тело сидящей на земле женщины выгнулось дугой, она зашлась в приступе сухого и резкого, словно треск ломающихся веток, кашля. На разбитых, покрытых струпьями серых губах показалась кровавая пена. Женщина приоткрыла темные, словно обведенные черной краской глаза, и обвела мутным
