раздражения, и заговорила спокойнее, – Костя, ты, пожалуйста, не обращай на мои слова внимания. Я сама не знаю, что на меня находит, когда я думаю об этой недоразвитой девочке. Это на уровне интуиции. На меня, как ее увижу, сразу накатывает беспокойство. До дрожи в руках. Наверное, я ее и правда очень бояться стала после того, как недавно она меня сильно напугала ночью, на берегу. Знаешь, не хочу об этом! Давай о чем-нибудь хорошем поговорим!
– Ну, давай!.. – Константин пожал плечами, – Хотя, мне не очень понятно, почему, если девочка представляет опасность для людей, дед Макар держит ее у себя? Да и Петрович ваш не вмешивается, а ведь он, сама говоришь, в людях разбирается, и у него ведь отельный бизнес, а это туристы, приезжие, отдыхающие…
– Они все думают, что она безобидная. Я вот и говорю, что она умеет ловко притворяться, даром что недоразвитая, – Ирочка совсем успокоилась, выражение ее лица вновь стало нежным, а взгляд глубоким и волнующим, – Мы с тетей Зиной считаем, что ее нужно опасаться. Но мы в меньшинстве: эту девчонку многие тут жалеют, хотя и сторонятся. А дед Макар – он понятно что.
– И что же он?
– А ты не знаешь? Он же ее отец!
– Оте-е-ец??? – Константин удивленно вскинул брови, – Да ладно! Он же … бомж! Бывший. И ничего, как ты говоришь, не помнит, или не говорит, что помнит. И вообще, с чего ты это взяла?
– Ха! – Ирочка всплеснула руками и придвинулась ближе к Константину, – Сейчас расскажу! Это уже при мне было.
5. Утро туманное…
В печурке весело потрескивали дрова. Танец язычков пламени, перетекающих с полена на полено желтыми, красными и зеленовато-голубыми волнами, завораживал.
Макар протянул озябшие руки к огню.
Весна в этом году поздняя. Вот уже конец марта, а под утро в бывшей сторожке становится так холодно, что приходится снова, как зимой, растапливать печку. Даже Шарик сегодня ночью пару раз скребся в дверь, просился в дом, жаловался на пронизывающий, злой ветер… Нет, дружок! Охраняй: у каждого своя судьба, своя работа…
Макар захлопнул заслонку, выпрямился, потянулся, окинул взглядом маленькую комнатку. Тесновато, конечно. Но чисто и уютно. Петрович много раз говорил, что Макару давно пора перестроить старый домик на современный лад: и средства, и возможности ведь есть. Только зачем ему? За двадцать четыре года он привык к бывшей сторожке, сроднился с кривоватыми глинобитными стенами: для одного человека с весьма скромными запросами комната и летняя веранда с видом на море – что еще нужно?! А вот дополнительно утеплить старый домик, действительно, нужно было давно.
Он включил радиоприемник (да-да, у него был настоящий, можно сказать, раритетный радиоприемник!), и из черного ящика полилась плавная мелодия старого романса: «Утроо-о туманное, утро-о, седо-о-ое…».
Макар не любил телевизор: слишком шумно, слишком суетно, слишком много агрессии. То ли дело радиоприемник! Всегда можно отыскать музыкальную станцию по душе…
Светает.
