да, – Ситков прижал сотовый к уху, – куда же без этого.
Бродский неторопливо отвернулся и уставился вдаль, слыша, как громко бьется его сердце. Ничего. Жизнь вразвалочку продолжает расхаживать по улицам, летать по ветру, врезаться в чьи-то спины, прятаться в чьих-то глазах.
У жизни все просто превосходно. Это у нас проблемы.
– Ага, хорошо, как скажешь, Солнце, я понял, – Ситков откинул назад голову, – да-да, я же сказал, что понял, не тараторь.
Парень сбросил звонок и протяжно выдохнул, но Кирилл не спешил оборачиваться. Все сжимал в пальцах сигарету и даже не чувствовал, что пепел валится на колено, не обращал на это внимания, словно боль, пусть крошечная, не ощущалась во всем теле.
– Ты чего?
– Что?
– Прекрати себя так загружать, Поэт. Это просто подработка.
Кир выбросил сигарету и, стряхивая с джинсов пепел, проговорил:
– Солнце сегодня доброжелательно настроено?
– Вечно ты язвишь.
– И в мыслях не было.
– Потому что все девчонки к ногам твоим падали. А я, пока не встретил Маринку, чуть с ума не сошел. Кому нужны такие кудри, а такие широкие ноздри?
– Уверен, проблема именно в ноздрях. Твой болтливый язык ни при чем.
– Если я замолчу, в этом мире станет так тихо, что все сойдут с ума.
С этим Кирилл не собирался спорить.
– У них пару отменили. С последней они сбегут, так что можно заехать за ними и сходить куда-нибудь. Перекусить, может.
– У них?
– Ага. У Маринки и «я-такая-независимая-что-сама-уже-от-себя-не-завишу».
Кир усмехнулся и опустил ручник. Затем выжал педаль газа и рывком сорвался с места, не позволяя прошлому обрушиться на плечи.
– Тебе мама звонит.
– Что?
– Мама. Кажется, кто-то соскучился.
– Сбрось.
– Какой грубиян.
– Я серьезно.
– Кто же так общается с родной матерью? По-моему, ты тоже жутко соскучился и не прочь сказать ей об этом.
– Женя. Не нарывайся.
– Что ж, хозяин – барин. Тогда я сам отвечу.
Ситков разблокировал экран, а Кир резко повернул голову в его сторону:
– Какого…
– Здравствуйте, Ольга Ивановна. Как это – кто? Забыли? Ситков, Женя Ситков. Тот самый, который портил вашего сына всю среднюю школу и портил бы и дальше, если бы…
Бродский ловко вырвал сотовый из рук приятеля, поднес его к уху и сказал:
– Секунду.
Потом снова посмотрел на Женю и мертвенно-тихим, ледяным голосом отрезал:
– Еще раз вытворишь нечто подобное, и я на ходу выброшу тебя из машины.
Глаза Жени округлились: он наверняка раздумывал, рассмеяться ему или обидеться, но Кир уже отвернулся и прикрыл глаза. Всего на секунду. Не хотелось попасть в аварию.
Наверное.
