мысли, заставляя тело верить в правдивость прикосновений его рук.
Они несколько секунд назад жадно ощупывали мою грудь, чуть ли не разрывая платье, а сейчас юрко забираются под тонкое кружево белья и прикасаются к предательски увлажнившейся плоти, а его губы на мгновение отрываются от моих, чтобы произнести своим пленительно-низким баритоном:
– А ты точно в край лживая сучка. Всё кричишь, ругаешься, дерёшься, а на деле течёшь, как голодная кошка. Не так уж я тебе не нравлюсь, да, Никс? – спрашивает «Адам» возле моего рта, заглядывая в душу своими чёрными агатами.
Но это не они. Не его глаза. Тот же мрак и чернота, но его зрачки на сей раз не горят привычным пламенем, аура не источает незримые флюиды, проникающие под кожу жалящим огнём, а ноздри не щекочет его манящий запах кожи.
Нет этого. Ничего этого нет. А значит, это не он сидит передо мной, в любой момент готовый на меня наброситься.
Ещё мгновенье – и я полностью выплываю из очередной галлюцинации. За секунду до того, как в мой рот вновь яростно врывается наглый язык, вместо Адама я вижу злостно-иступленное лицо Марка и тут же морщусь в отвращении, осознавая, что это именно его пальцы сейчас вовсю пляшут между моих ног.
Мне становится настолько мерзко, что я мгновенно возвращаю себе силы сопротивляться: не жалея мудака, вонзаюсь зубами в его губы и мощно бью кулаками до тех пор, пока он не отстраняется.
– Чёрт! Вот же сука! – ругается он, прикасаясь к повреждённой губе. – Опять за драки принялась? Ты думаешь, это меня остановит? Ты таким поведением лишь усугубляешь свою участь, Никс, – и его пепельные глаза, пугающие азартной яростью, полностью отражают его жестокие планы на мой счёт.
– Открой двери, Марк! Быстро! – кричу я, дёргая за ручку в тщетных попытках выбраться наружу.
– Выход нужно заслужить! – хищно улыбается Эндрюз, начиная расстёгивать пряжку на ремне, а вслед за ней – ширинку.
Он совсем сдурел? Собирается изнасиловать меня прямо в машине, стоя на светофоре посреди улицы? Хотя чему я ещё удивляюсь, глупая? Он же ненормальный, полоумный, похотливый кобель. От него и не такого можно ожидать.
– Марк! Прекрати! Ты этого не сделаешь! Я всё расскажу Остину! – мой крик превращается в хрип, когда он приподнимается и приспускает с бёдер штаны сразу вместе с боксёрами.
Матерь божия! От созерцания картины его выпрыгнувшего из-под ткани члена мой желудок вмиг судорожно сжимается.
– Остину? Ну давай! Вперёд! Я ему тоже до хрена всего расскажу, и тогда посмотрим, кому из нас он поверит! – выплёвывает он.
И я без колебаний верю в его угрозы, прямо-таки чувствуя, как меняюсь в лице.
– Вот и славно, вижу, ты и сама поняла, что шансов на то, что он поверит тебе, никаких нет. Так что завязывай сопротивляться. Сама же начала это и, как оказывается, очень даже не против потрахаться, – ехидно ухмыляется сволочь, показывая мне влажные пальцы, что только что побывали во мне.
– Ты
