ты сегодня?
Старик поморщился.
– Мысли, мысли, – пробормотал он, махнув рукой.
Элоиза поставила локоть на стол и подперла подбородок ладонью, наблюдая за ним.
– О чем думаешь? – спросила она.
– О том, о сем, о смерти. О том, о сем, о смерти, – повторил он, как будто это была строка из старинного детского стишка, который он только что вспомнил. Он продолжал напевать по слогам. Выпирающие челюсти со стуком отбивали ритм.
Элоиза подвинула бутылку поближе к нему.
– Вот, глотни! Сегодня жарко, и очень важно, чтобы на борту была какая-нибудь жидкость.
Ян Фишхоф потянулся за пивом, опустил палец в горлышко бутылки и быстро вытащил его снова, так что раздался влажный хлопо́к. Он поднес бутылку ко рту и осторожно сделал глоток.
Элоиза откинулась на спинку плетеного кресла, которое заскрипело, и огляделась. По ту сторону белого забора, окружавшего сад, бежала улица Фон Остенсгаде – извилистая мощеная улочка, на которой вдоль старых, крытых соломой домов росли люпины и кусты шиповника. В конце дороги виднелся пролив Оресунд. Историческая часть Драгера была настолько идиллической, что почти казалась нарисованной, и для многих жителей этот район был центром мира.
Для Яна Фишхофа это было даже нечто большее.
Это было место, которое он выбрал, чтобы умереть здесь.
– Рут сказала, ты сегодня повесил нос, – сказала Элоиза, с нежностью глядя на него. – Тебе чего-нибудь хочется? Что бы подняло тебе настроение?
Он опустил взгляд, снова поднял бутылку и на мгновение заколебался, когда она коснулась тонких губ. Затем покачал головой и сделал еще глоток.
– Может, сыграем в карты? Твой врач говорит, что полезно тренировать голову.
Она положила руки на подлокотники и уже была готова встать, чтобы сходить за картами.
Ян посмотрел вниз, на Оресунд. Мгновение он молчал.
– Я когда-то знал девушку, которая жила за водой, – сказал он, – ее звали Клаудия.
Элоиза улыбнулась и снова устроилась поудобнее.
– Ты что, влюбился в шведку?
– Нет, говорю же, она из Глюксбурга. Она была немкой! – Он указал на пролив. – Она работала там летом на каком-то… да, наверно, это был летний фестиваль, которые устраивали для нас, когда я работал в Бенниксгорде.
– Но мы сейчас в Драгере, Ян. А по другую сторону пролива находится Швеция. Не Германия.
Старик сощурил глаза и резко повернулся к Элоизе, как будто собирался ударить ее. Затем по его лицу пробежало облачко, и он отвел взгляд в сторону.
Он медленно кивнул:
– Ну да. Действительно. Швеция.
– Да, я знаю, что ты родился и вырос в Южной Ютландии, но сейчас ты живешь в Драгере, и уже много лет живешь.
Элоиза видела, что он вот-вот снова погрузится в трясину слабоумия.
– Не
