важнее всего на свете.
Поплутав по дачному кооперативу, они вышли наконец на нужную улицу – Ромашковую. Антон все всматривался в дома, пытаясь понять, какой им нужен. Зоя же была крайне рада, что он не привел ее к нужному домику быстро и уверенно, ведь это означало бы, что там он бывал регулярно.
Причем каждый раз со своими новыми трофеями.
Именно в этом пытался убедить ее Павлик. А выходило, Антон и сам не был в курсе, какой точно дом ему требовался.
Вертя ключ с биркой, он произнес:
– Посмотри, это тринадцать или восемнадцать? Или вообще девятнадцать?
В девятнадцатом доме их встретила злющая крошечная собачка, в восемнадцатом, под большими фруктовыми деревьями, были расставлены столы и шло веселое застолье.
Остался только тринадцатый.
Подойдя к зеленой калитке, Антон произнес:
– Ну да, это должно быть здесь. Я тут всего один раз был, да и то уже давно…
Зоя напряглась. Значит, все же был.
– Помогал тогда мебель перевозить. Ну да, точно, помню эту красную крышу…
Он открыл калитку и пропустил вперед Зою. Они прошли к небольшому, но уютному двухэтажному домику с красной крышей и, едва оказавшись внутри, принялись дико целоваться.
А потом буквально упали на диван, стоящий там же, на первом этаже. Они забыли обо всем, что происходило вокруг них, если вообще происходило. Наконец, молодой человек прошептал:
– Если ты не хочешь, если для тебя все идет слишком быстро…
Требовательным жестом привлекая его к себе, Зоя закрыла его рот поцелуем.
Абсолютно нагие, они любили друг друга прямо там, на диване чужой дачи, даже не прикрыв входную дверь. Зоя поняла – да, Антон был прав, это самый лучший день не только в его, но и в ее жизни.
Остановись, мгновенье!
Внезапно тишину, наполненную только тяжелым дыханием, сладкими стонами и звуками поцелуев, прорезал громкий автомобильный гудок. Потом еще один и еще.
Приподняв голову, Антон произнес:
– И кто там только сигналит, честное слово! Выезд кто-то, что ли, заблокировал? Никакого автомобиля ведь на улице, когда мы шли, не было…
И снова погрузился в негу любви.
Сигналы автомобильного клаксона повторились, сливаясь в неприятное гудение. Антон, поцеловав Зою, поднялся и подошел к окну, осторожно отодвинул в сторону занавеску в ромашках.
Не случайно же улица Ромашковая.
– Ну, не надо, не отвлекайся, возвращайся ко мне… – произнесла Зоя, любуясь своим нагим любовником со спины – тут Микеланджело с Донателло уж обзавидовались бы.
Неприятный звук снаружи не смолкал, и при таком аккомпанементе любить друг друга было действительно невозможно.
– Ну что там такое? – спросила девушка, лениво поворачиваясь на бок. – Какие-то разборки местных жителей?
Наконец, протяжный гудок смолк, сменившись, однако, рядом коротких, призывных.
Антон,
