есть пошла я, после меня – Рома, после Ромы – Турсуной.
Люди, которые заходили в пиццерию, узнавали нас, подсаживались, чтобы узнать о своей жизни, но администратор был твердо настроен всех разгонять.
Когда я просидела больше 5 часов в пиццерии, меня, наконец-то, повели на испытание.
Захожу в квартиру, и сразу как вкопанная останавливаюсь. Думаю: «Надо же! Это ж надо было найти ТАКОЕ!» Стало не по себе, ибо квартира кишела привидениями.
Я сразу направилась в ванную, говорю: «Сразу идет образ окровавленного мужчины». Пытаюсь отодвинуть занавеску, но ничего не получается. Вера попросилась разобраться с занавеской. Говорю: «Вот здесь лежит мужчина. Окровавленный. Весь изрезанный. Он не блондин, русый, темно-русый, небритый, чем-то похож на нее (показываю на Веру), глубоко посаженные глаза, только вот эта часть (показываю на рот) разная у них». Меня просят рассказать поподробнее о том, что же такое с мужчиной. Я говорю: «Он в отчаянии, я не понимаю, почему фантом настолько живой. Это произошло не так давно. Он лежит весь такой… окровавленный… без признаков жизни… вода спущена… кровь вот здесь… и вот здесь». Меня прерывают и говорят: «Хорошо, что вы можете еще рассказать о квартире? вы можете по ней ходить, где угодно, кроме одной комнаты». Я говорю: «Хорошо». Направляюсь на кухню, говорю: «Здесь ничего не произошло, но вот этот стол стоял не здесь. Он стоял во-о-о-т здесь». Вера кивает. Я выхожу из комнаты и снова в ступоре останавливаюсь. Меня буквально глушит крик женщины из прошлого… «Вижу здесь женщину, блондинку, вот такого роста, чуть полную. Она страдает алкоголизмом. Истеричка. Постоянно думает о суициде. Пьет страшно. От нее ушел муж, у нее остался сын. Сын страдает, потому что все беды матери падают на его плечи. Мама, блондинка, страдает, у нее печень больная, много лет пьет, цирроз у нее. У нее был сожитель, мужчина, тоже пил. Но уехал куда-то или пропал». Дальше я направляюсь в комнату и говорю: «Вот здесь нашли труп». Потом концентрируюсь и говорю: «Не понимаю, здесь, что, два трупа было?! Один мальчик, темно-русый, вот такого роста. И женщина, блондинка».
Тут ко мне заходит Василий с фотографиями и предсмертными записками. Говорит: «Вы все правильно увидели». Протягивает две фотографии. Я спрашиваю: «Это мама с сыном?» Он отвечает: «Да». Я говорю: «Сразу скажу, что их нет в живых». Меня спрашивают, этого ли мальчика я увидела в ванной. Я отвечаю: «Вы знаете, нет, не этого. Тот другой, фантом того мальчика лежит в ванной. А фантом этого мальчика – где-то здесь, в комнате. Вот эта мебель не здесь стояла, она стояла тут. А отсюда какую-то мебель убрали», – показываю на место, где раньше стояла кровать. Вера протягивает мне фотографию другого человека. Я говорю: «Вот этот человек лежит в ванне». Вера говорит: «Это мой брат». Я говорю: «А-а-а… Вы знаете, его как черная воронка затягивает. Его несчастья преследуют одно за другим. У него авария была? Я вижу, как он человека сбил. Железка помялась, с ним все в порядке. Он один был? Я не вижу, чтобы он один был. С девушкой ехал, да? Она его девушка, верно? Такая русая с мелированными прядями, плохое зрение. Работает, помешана на карьере. Совсем его как будто задавила своим авторитетом.
