style="font-size:15px;"> – Ну вот, опять, открывай номер четыре.
Через считаные секунды щелкнула, открываясь, дверь. Я почувствовала на плечах тяжелые ладони охранника, оттаскивавшего меня от унитаза. Я опрокинулась на спину, и он придавил меня к полу, упершись локтем мне в грудь.
– Прекратить немедленно! – прорычал он.
Я хотела смерти так, как никогда ничего прежде не желала. Она была мне необходима. Я знала, что если добьюсь успеха, то буду свободна.
– Да отпустите вы меня уже, мать вашу! – пронзительно вскрикнула я. – Какого дьявола вы просто не оставите меня в покое?! Это моя гребаная жизнь! – выкрикивая эти слова, я крутилась и вертелась на полу, а охранник пытался удержать меня. Я ничего не видела, из-за чего мне было трудно давать отпор. – Это не ваше дело, просто прекратите! Дайте мне закончить, пожалуйста! – выла я. – Пожалуйста, просто шарахните меня по голове дубинкой. Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста, просто убейте меня! Я вас умоляю! Долбаните меня тазером, пожалуйста! Пожалуйста, – молила я. – Я хочу умереть.
– Я не стану тебя убивать, Джонсон, – сказал он. – Это целая куча гребаной бумажной работы, а у меня сегодня намечен романтический ужин с женой. Я сейчас встану и выйду из камеры. У тебя есть еще один шанс. Если ты снова выкинешь дерьмо вроде этого, мы незамедлительно закуем тебя по рукам и ногам. Жить станет совсем неудобно, если мы это сделаем, так что давай завязывай.
Отсутствие сострадания в его голосе было поразительным. Худший день в моей жизни для него был просто очередным рабочим днем.
В этот момент я примирилась с реальностью своей текущей ситуации. Этим людям на меня наплевать. Они просто дожидаются конца своей смены, надеясь, что во время нее все будет тихо и спокойно. Им наплевать, что я когда-то была капитаном команды болельщиц или избранным клоуном для своих одноклассников. Им не важно, что я была сестрой и дочерью или что однажды выиграла роллер-дерби. Им было все равно, что в старших классах меня как-то раз избрали королевой бала в Валентинов день или что я три года руководила рестораном. Ничто из этого не имело значения, я больше не была прежним человеком. Я была заключенной номер 4012342 – и ничем бо́льшим.
После того как в изоляции миновала целая вечность, раздался тихий стук в дверь моей камеры.
– Можно войти? – услышала я мягкий голос с другой стороны двери.
– Да мне похрен, – буркнула я, скорчившись в углу камеры и поджав колени к груди. Я услышала, как щелкнула дверь, но не увидела стоявшего рядом с ней человека. Однако по силуэту догадалась, что это не охранница.
– Я хотела бы подойти ближе, но мне нужно знать, что вы не навредите мне… Могу я быть в этом уверена? – спокойно проговорила женщина.
– Навредить вам? С чего бы мне вам вредить? Я не стану этого делать. Я, черт побери, даже не знаю, кто вы, потому что ни черта не вижу, – сказала я.
– Ну, меня зовут доктор Лашанс, и я хотела бы поговорить
