прозрачную кожу просвечивали голубые вены.
– Я не знаю, – ответила она, нервно сглотнув.
– Ты, наверно, каждый день пьешь капустный отвар? Моя мама говорит, что я должна его пить, чтобы вырасти, но на вкус это такая дрянь, и такой запах… Брр! Так что я его не пью. А ты?
– Я тоже, – солгала Френсис.
Мать Френсис постоянно заставляла ее и брата Кита пить воду, в которой она готовила овощи, предварительно охладив и процедив ее. Френсис закрывала глаза и быстро проглатывала эту смесь, но она не собиралась признаваться в этом, после того как Вин назвала это дрянью.
– Ты застенчивая, что ли? Я знала одну застенчивую девочку в моей прошлой школе. Ее звали Бетти, и она плакала, когда ее на уроке заставляли вставать и читать вслух. Ты тоже так делаешь?
– Нет, – сказала Френсис, хотя она много раз уже боролась с подступающими слезами, но, правда, не тогда, когда читала перед классом.
– Хорошо. Я всегда думала, что это очень глупо: плакать из-за подобных пустяков.
Вин снова бросила на нее заинтересованный взгляд, затем пожала своими худыми плечами и пошла дальше. А у Френсис до конца дня оставалось непонятное, но приятное чувство, будто ее каким-то странным образом оценили и посчитали не такой уж и жалкой.
2
Понедельник
На следующий день после бомбардировок
Вин лежала ничком, голова повернута в сторону и откинута назад. Поза выглядела очень неестественной, и Френсис боролась со жгучим желанием положить ее удобнее.
– Но ты же не знаешь наверняка, что это она, – твердила Кэрис матери.
Нора Хьюз, с бледным лицом, сидела неподалеку на разрушенной стене. Она сцепила руки перед собой и беспрестанно раскачивала головой. Френсис с удивлением уставилась на Кэрис, услышав от нее такую нелепость. Конечно же, это была Вин! Тот же самый рост, как и тогда, когда Френсис видела ее в последний раз. При жизни – кожа да кости; теперь – только кости. Маленькие хрупкие косточки такого же цвета, что и кирпичная пыль вокруг них, – просто кучка высохших палочек, по сравнению с которыми череп выглядел слишком большим. Глядя на то место, где раньше было лицо, Френсис почувствовала странную боль в коленях, и ей показалось, что она вот-вот упадет. Она узнала ее неправильный прикус, редкие, выпирающие передние зубы. На месте глаз зияли глубокие черные впадины. На ребрах остались фрагменты материи, пальцы были сжаты в кулачки. Длинная золотистая копна волос превратилась в несколько бесцветных прядей, а на одной ноге все еще оставался весь потрескавшийся кожаный ботиночек.
Двадцать четыре года назад второй ботинок был найден в сыром дворе позади лепрозория, и Френсис гадала, куда же он девался. Возможно, миссис Хьюз хранила его или же он остался в полиции. Если это так, то теперь они могли воссоединиться.
– Однозначно нельзя сказать, что это она, – не
