Видно было, что пол уже подметали, но пыль снова покрыла весь линолеум. Дефекты были незначительные, но они почему-то тревожили, как в странном сне.
– С передовой, так, что ли, Френсис? – раздался голос тети Пэм.
– Пэм? – заметила ее Френсис. – Ты-то как, в порядке?
Пэм бросила на нее насмешливый взгляд, и Френсис почувствовала радостное облегчение, удостоверившись, что с тетей все хорошо.
– Я-то? Естественно, в порядке. Потребуется нечто более серьезное, чем несколько фейерверков, чтобы меня прикончить.
Густые седые волосы Пэм были связаны на затылке желтым шарфом, а куртка перемазана сажей. Френсис опустила взгляд и увидела жесткошерстную дворняжку по кличке Пес, не проявлявшую никаких признаков беспокойства.
– Он тоже в норме. Хотя слышали бы вы, как он выл, когда сыпались бомбы! – сказала Пэм, коротко усмехнувшись.
– Я направлялась к тебе… – заговорила Френсис, наморщив лоб и пытаясь упорядочить мысли. – Я так думаю. Спускалась по лестнице Иакова и упала…
– А какого черта ты делала на утесе в такое время? Вот что я хотела бы знать, а? – спросила Сьюзен. – Ты сказала: «Воздухом подышать».
Пэм устало посмотрела на Сьюзен.
– Да ничего особенного, – ответила Френсис. Она не осмелилась напомнить им, что был день рождения Вин, потому что мать и так была взвинчена. – Просто сидела и думала. Наслаждалась тишиной и покоем.
Мать пренебрежительно фыркнула.
– Ну что ж, вершина утеса – подходящее место для этого, – отозвалась Пэм.
– Пожалуйста, не потакай ей, Пэм, – резко парировала Сьюзен. – Она же могла погибнуть!
– Потакать? Френсис взрослая женщина, Сью. Думаешь, остальные люди, находясь в этих зданиях из кирпича и бетона, были в большей безопасности? Я вот слышала, что в убежище, которое напротив кинотеатра на Шафтсбери-роуд, было прямое попадание и все, кто там был, погибли. Семнадцать человек.
– Пэм! – в ужасе воскликнула Сьюзен.
Она побледнела и выглядела крайне испуганной. На некоторое время женщины замолчали. Снаружи доносились звуки капающей воды, крики людей и рокот генераторного насоса. Пахло гарью и мокрым пеплом. Пес едва слышно зарычал, затем вздохнул и лег в ногах у Пэм. Он был черно-белого окраса, со слишком короткими для его тела лапами и хвостом шотландской овчарки, развевающимся, как флаг, – плод внеплановой вязки на ферме «Топкомб». Френсис принесла его Пэм, когда у той умер ее старый фокстерьер, и поначалу он ей не понравился, она даже не стала придумывать ему кличку. «Это просто Пес», – сказала она, так и закрепилось. Это было еще во время замужества Френсис. Тогда она была женой фермера, не то что сейчас – великовозрастная кукушка, вернувшаяся в родительское гнездо.
Френсис окинула взглядом хорошо знакомую кухню с ее хлипкими шкафчиками, столом, покрытым жестью, и древней-предревней плитой. Ни электричества, ни газа, ни воды. На забытой сковороде сиротливо лежали три ломтика
