за пределами его умозрений день и ночь воют пилы и топоры в Архангельске – лихорадочно оснащаются 20 фрегатов каперских эскадр Новосильцева и Колокольцева к летней кампании 1856 года ЖЕЧЬ ОКЕАНЫ; утробно надуваются печи Урала – отливают чудовищные стволы 20 и 22-х дюймовых пушек новой русской береговой артиллерии, против 400-кг. снаряды бессильна любая современная им броня; правление РАК испрашивает разрешения начать каперство в американских и китайских водах и вплоть до Австралии, и произвести вторжение в Канаду, коли дела так плохи, как пишут газеты…
Крымская война: редчайшая находка археологов, европейская пуля столкнулась в воздухе с русской – нашла пуля на пулю…
Известия об этих приготовлениях вызвали панику на финансовых рынках Парижа и Лондона – ГОСПОДИН КУПОН ЗАОРАЛ – ХВАТИТ!
На этом остановлюсь, не хочу мелочить слишком большой темы, к которой давно задумал обратиться.
Но завершаю это, скажем так, вытянутое предуведомление к обстоятельной работе не тютчевскими строками надежды, предупреждением-опасением. Во многих хороших и славных людях замечал я в последнее время наряду с отчаянием, какую-то отчаянную храбрость, наряду с опусканием рук какое-то шапкозакидательство.
Не помрачайтесь головой. Не теряйте ее ни от страха, ни от бесстрашия:
– оба эти состояния ненормальны. Мы не та Россия, 1853–1855 годов, и не та, что сжималась в пружину летом 1941 года – Мы Россия 1904 и 1914 годов, Россия, где дрянь мечтает о поражении собственного отечества, быдло просит не беспокоить, лучшие не желают гибнуть за тварь. Чечня – хороший знак, но это знак частный. Я замечаю, что под его покровом протягивается нечто иное;
– перенос мерок полицейской операции на военное соперничество с первоклассными военными машинами – но это несопоставимо и открывается не тем ключом.
Особенность политики России в том, что, будучи политикой самой «открытой» в прямом географическом смысле слова без естественных рубежей страны мира, она может существовать только как оформление и выражение силы, силовая в целом – в то же время это значит, что и сама силовая сторона приобретает особый, политический характер. Я же замечаю играние в войну без политики – это опасное заблуждение: надо помнить, что силовое противоборство неизбежно, неискоренимо для России; надо помнить, что оно та ноша, что и поднимает носильщика, бугрит его мышцы, оттачивает движения, волю, инстинкт – но нельзя играться в войну, пока она драка, не политика. В первый раз взял Берлин Захар Чернышев, но не зная, что с ним делать, оставил через неделю; второй раз Георгий Жуков и Иван Конев – не сумели удержать даже в сфере влияния, потому что факт владения определял политику, а не политика реализовывалась в факт; третье занятие Берлина должно быть только следствием политики.
Если направление политически исчерпано, его надо закрывать – мы бились в Черноморские проливы и упустили
